Буржуа

Важнейшие колонии французских refugies¹¹⁶ находились (377) в курфюршестве Саксонском, во Франкфурте-на-Майне, в Гамбурге, Браун-швейге, ландграфстве Гессенском (Кассель!) и — главным образом — в Бранденбурге-прусском. Число принятых в царствование Фридриха-Вильгельма I и Фридриха III французов оценивается в 25 000, отсюда в один Берлин — 10 000 (378). Les refugies вводили повсюду систему «des manufactures reunies»¹¹⁷, или, как бы мы сказали, капиталистической домашней промышленности, особенно в производстве шерстяных материй; так, в Магдебурге (в 1687 г. Андрэ Валантэн из Нима и Пьер Клапарэд из Монпелье давали занятие 100 рабочим у ткацких станков и 400 прядильщицам), в Галле, Бранденбурге, Вестфалии, Берлине — и в производстве шелка. Другими отраслями промышленности, обязанными французам своим основанием или дальнейшем развитием в капиталистическом духе, были производство чулок, шляп (в 1782 г. — одним французом в Берлине основывается первая шляпная фабрика с 37 рабочими) (379), кожевенное, перчаточное, писчебумажное, игральных карт, льняного масла, туалетных мыл (в 1696 г. одним французом в Берлине устраивается первая фабрика туалетного мыла (380), свечей, стекла, зеркал и др. (381)).

Среди 386 членов суконного и шелкового цеха в Берлине еще в начале 1808 г. находится не менее 81 французского имени (382).

Голландия со времени отделения семи провинций была убежищем всякого рода беглецов. «La grande arche des fugitifs»¹¹⁸, - называл ее уже Бейль (383). Религиозный интерес отнюдь не всегда был решающим; голландские штаты принимали тех, чье присутствие обещало им выгоду для торговли и промышленности: язычников, евреев, христиан — католиков и протестантов (384). Так, в царствование Марии Тюдор в Голландию переселилось 30 000 англичан-протестантов; во время Тридцатилетней войны — много немцев, во время испанского деспотического владычества (т. е. уже в XVI столетии) — валлоны, фламандцы, брабантцы из испанских Нидерландов; со времени изгнания евреев из Испании, как мы уже видели, — много евреев; с XVI и особенно в XVII столетии — большое количество французских протестантов, число которых к концу XVII столетий оценивалось в 55–75 000 (385).

Интересно теперь констатировать, что и в этой стране иноземцы приняли особенно активное участие в «подъеме хозяйственной жизни», т. е. в закладке основ и распространении капитализма. Насколько сильно, в частности, биржевая торговля и спекуляция была продвинута вперед евреями, которые в XVII и XVIII столетиях почти исключительно господствовали на амстердамской бирже (386), я подробно выяснил в моей книге о евреях. Но и другие иммигранты заняли вскоре выдающееся место в торговле и промышленности. Так, например, мы встречаем француза, «гениального и неутомимого» Бальтазара де Мушером, в качестве основателя торговых компаний вместе со своим братом Мелькиором, который также был знаменитым коммерсантом (387).

Но особенно умелыми — как и везде почти — французские эмигранты оказались во введении новых капиталистических отраслей. Писатель-современник в XVII столетии констатирует, что свыше двадцати различных родов мануфактур были введены в Голландии этими refugies (388). Расцвет Амстердама другой писатель того времени приписывает влиянию иностранцев (389). Наряду с Амстердамом из них извлекали выгоду главным образом Лейден и Гаарлем (390). Промышленными отраслями, насаждавшимися французскими refugies, были, как обычно, прежде всего текстильная (шелковая) промышленность, затем шляпочное дело, бумажное производство, книгопечатное дело (391). Мы можем также ясно наблюдать: как всегда, именно переход к капиталистической организации должен быть приписан влиянию иностранцев: вплоть до XVII столетия ремесло остается довольно неприкосновенным; затем появляются — особенно во второй половине века — контракты городов с иностранными предпринимателями: в 1666 г. договор магистрата гор. Гаарлема с одним англичанином на предмет устройства зеркальной фабрики, в 1678 г. с И.И. Бехером на предмет основания шелкосучильни и т. д. (392).