Буржуа

Военный поход до тех пор остается предприятием, пока он сохраняет этот в высокой степени личный характер, особенно любящий окутываться духом приключений. Законченным типом военных предпринимателей являются поэтому возникающие в начале средних веков вожди наемников, вовсе не вследствие характера наживы, которым благодаря этому проникается ведение войны (он-то придал бы ему как раз капиталистический оттенок), но вследствие развившейся до крайности индивидуализации отдельных частей войска и до последней степени усилившейся начальнической власти полководцев. Многих из них, как справедливо замечает Буркгардт, мы знаем как безбожных людей, полных издевательства по отношению ко всему святому, полных жестокости и измены по отношению к людям. «Наряду с этим, однако, во многих развивается личность, талант до высшей виртуозности, и пользуется в этом смысле признанием и восхищением солдат; это первые армии новой истории, в которых личное доверие к предводителю, без дальнейших побочных соображений, является движущей силой. Блестяще это видно, например, в жизни Франческо Сфорца; тут нет никакого сословного предрассудка, который бы мог воспрепятствовать ему завоевать самую широкую личную популярность у каждого в отдельности и основательно использовать ее в трудные моменты; случалось, что враги при виде его опускали оружие и с обнаженной головой почтительнейше приветствовали его, так как каждый считал его общим „отцом воинства“» (49а).

Что еще особенно делало этих предводителей банд предпринимателями, это был риск, который они на себя брали; им самим нужно было запасти все необходимое для проведения военного похода, начиная от вербовки отдельных воинов и до их полной экипировки и снабжения оружием, до ежедневного доставления жизненных припасов и приготовления нужных мест для пристанища.

Как, однако, близки качества, создающие хорошего полководца, к тем, которые мы уяснили в качестве типических добродетелей предпринимателя, об этом нужно прочесть в прекрасной главе у Клаузевица, носящей заглавие «Военный гений» (50).

2. Землевладение

Военному предприятию противостоит создание мира, земельное владение, которое наравне с ним вырастает в импозантные организации. Что землевладение является общим всем европейским народам в течение средневековья явлением, оказавшим на все культурное развитие этих народов самое сильное влияние, не оспаривается ныне никем. (То, что является спорным в проблеме землевладения, например его количественное отношение к крестьянскому хозяйству, роль, которую оно играло в правовом развитии и т. д., сюда не относится.) Что касается его организационной структуры, то она носит во всех европейских странах Довольно сходный отпечаток: возьмем ли мы земельное устройство монастырей Боббио и Фарфа, или владений патриархов Градо и архиепископов Равеннских в Италии, или монастырей Клерво, Корби Сен-Реми во Франции, монастыря Санкт-Галлен в Швейцарии, монастырей Прюм и Вейссенбург, доменов Карла Великого, аббатства Рейхенау, Фульда, Лорш, владений графа Зибото фон Фалькенштейн в Германии, монастырей Рамсей, Мальмсбери, Вустер, Питтерборо в Англии, монастыря Сен-Тру около Льежа — везде мы встречаем приблизительно ту же картину. Откуда происходит это сходство, опять-таки здесь не место разбирать: совместное действие римского наследства, нивелирующего влияния церкви и «положения вещей», втиснуло, верно, развитие в одинаковое русло. Зачатки землевладельческой организации мы встречаем у германцев уже во времена Тацита.

Для наших целей важно теперь представить себе сущность землевладельческого устройства, по крайней мере в общих очертаниях.

Землевладение есть прежде всего хозяйство, хозяйство, которое вел класс богатых людей, т. е. крупных землевладельцев, чтобы покрывать свою потребность в благах трудом других людей в основе in natura³⁰. Дело, значит, шло о том — это имеет решающее значение, — чтобы для совместного дела собрать многочисленную рабочую силу, «организовать» ее, и в этой организации работы в большом масштабе и заключается то, что прежде всего делает землевладение предприятием и что приобретает значение для позднейшего развития. Регулирующим принципом хозяйствования был принцип покрытия потребности; это означает, что, как бы ни был велик круг потребителей, составившийся в земледельческом хозяйстве, его потребность в натуре определяла размеры и характер хозяйственной структуры.

Для выполнения хозяйственного плана в распоряжении землевладельца не было в достаточном количестве свободной рабочей силы.