Буржуа

Для Англии лучший знаток истории английской текстильной промышленности суммирует свои выводы в следующем (116): «Крупные овцеводы были часто суконщиками и сами обращали в сукно шерсть, которую они вырастили».

Точно так же английские землевладельцы занимались шелководством (117).

То же самое сообщают нам о Франции, где землевладельцы устраивали в своих имениях ткацкие мануфактуры, чтобы использовать шерсть своих стал или коконы своих шелковичных червей (118). Я приведу здесь еще пару примеров, которые все относятся к XVIII столетию: маркиз де Коленкур устраивает Man, des mousselines et des grazes de soie⁴³; маркиз де Луванкур — в Londre Man, de toiles⁴⁴; маркиз л'Эрвильи — около своего chateau de-Lanchelles льноткацкую мануфактуру; герцогиня де Шуазель-Гуффье — бумагопрядильню в Neilly; графиня де Ламет раздает 100 прялок в Mftiencourt'e (119).

Сьер Гом — около замка де Ба мануфактуру для тонких сукон; де Pa-мель — также; барон де Сюмен — шелкопрядильню; маркиз д'Эрвильи — мануфактуру столового белья; сьер дю Сель де Мон — хлопчатобумажную мануфактуру; сеньоры Рекэн и Дебуа — бумаге- и льнопрядильню; сьер Мари де Перпиньян — ковровую ткацкую мануфактуру; Ш. Паскаль де. Каркосонн — тонкие сукна и т. д. Число дворян — текстильных промышленников во Франции в течение XVIII столетия действительно очень велико (120).

Для развития крупной промышленности, именно текстильной промышленности, в Богемии в течение XVIII столетия явилось прямо решающим то, что, побуждаемые примером президента консесса графа Иоз. Кинского, ряд аристократов решились ввести у себя в имениях мануфактуры. Уже в 1762 г. Кинский мог сделать императрице «радостное сообщение», что разные господа в Богемии, среди них граф Вальршейн, князь Лобковитц, граф Больца, «также выказали склонность» способствовать развитию мануфактурного дела в своих владениях (121). «Но большинству этих дворянских предприятий, — полагает сын буржуазного города фабрикантов, — недоставало требуемой внутренней движущей силы и жизнеспособности. Изменилось это только благодаря деятельности Иог. Иоз. Лейтенсбрегера (1730–1802), который, будучи сыном мелкого богемского красильного мастера…» (122) и т. д.

4. Особенно излюбленной была у землевладельцев стекольная промышленность, которую так предпочитали потому, что она давала такую прекрасную возможность использовать богатые дровяные запасы.

Во Франции выделка стекла была прямо-таки предоставлена дворянству; отсюда «les verriers gentilshommes»⁴⁵ (123). Члены буржуазного сословия могли основывать стекольные заводы или участвовать в их основании только имея на то особые привилегии. Излишне поэтому называть по именам длинный ряд дворян — владельцев стекольных заводов. Неоднократно указывавшиеся труды содержат многочисленные примеры.

Что и в других странах стекольные заводы были весьма часто землевладельческого происхождения — общеизвестно. Подобно выделке стекла, там и здесь землевладельцы занимались:

5. Производством фарфора, как в этой отрасли промышленности дрова, так и в других должна была быть использована вода, вследствие чего мы часто встречаем в землевладельческом хозяйстве —

6. Зерновые мельницы и бумажные мельницы.

Или же основывали предприятие любой отрасли промышленности для использования дешевого топлива, которое имели в своем владении, как торф и т. д. (124).

Суммирую: в многочисленных областях европейской хозяйственной жизни мы видим феодала участвующим в построении капитализма, так что уже на основе этого опыта правомерно, пожалуй, оценивать и рассматривать его как особенный тип раннекапиталистического предпринимателя.

Это впечатление о значении его для хода капиталистического развития еще усиливается в нашем представлении, когда мы отдадим себе отчет в том, что и значительная доля колониального капитализма также порождена землевладельчески-феодальным духом.

Так, хозяйственное устройство, которое итальянцы ввели в своих левантинских колониях, было подражанием феодальной системе. Большей частью дело заключалось только в перемене господина: вместо турецкого посадить «франкского» землевладельца. Таким же образом, как земельные владения, эксплуатировались и города, в которых итальянские завоеватели распределяли между собой отдельных ремесленников, как крепостных. На несвободном труде покоилась вся система.

И в XVI столетии феодальная система еще являлась для испанцев и португальцев формой, в которой население Америки было отдано на служение экономическим целям колониальных предпринимателей, рассматривавших себя вполне как землевладельцев в Новом Свете: здесь говорили об Economiendas и Repartiementos, там — о Kapitanien и Sesmanas. Само собою понятно, и здесь крепостничество, а позднее чистое рабство являлись формами организации труда. И те, кто владел рудниками и плантациями и капиталистически их использовал, были феодалами чистейшей воды (125).