Буржуазное равенство: как идеи, а не капитал или институты, обогатили мир

Свободный работник может быть беден - это несчастный результат неразвитости экономики, в которой он работает, или результат того, что он слишком ослаблен малярией, чтобы работать. Лекарство от этого - развитие экономики, гарантированный доход за счет налогов на нас с вами или, что еще лучше, лечение малярии. Однако ничего хорошего не получится, если объединить понятие "бедность" с понятием "рабство". Оплачиваемый рабочий, как и владелец фабрики, не раб, поскольку он получает зарплату пропорционально тому, насколько хорошо он служит другим людям. Раб - нет. Раб получает "зарплату" в размере прожиточного минимума, если хозяин считает, что голодать ему невыгодно, но не пропорционально производительности. Оплачиваемый труд - это удовлетворение потребностей других людей в обмен на заработную плату. Рабство, напротив, - это насильственное извлечение, а не обмен, и оно не имеет ничего общего с удовлетворением кого-либо, кроме владельца, насильственно отнимающего продукт другого человека.

Рабство, погромы, расовые бунты, да и вообще государственное принуждение, осуществляемое полицией и армией, явно ухудшают положение людей, во всяком случае, по мнению самих людей. Возьмем налоги (пожалуйста). Роберт Хиггс, специалист по истории рабства и истории налогов, отмечает, что аргументы в защиту рабства идут параллельно аргументам в пользу налогов.⁴ Никто не идет добровольно в рабство, так же как никто не платит налоги добровольно.⁴ Налоги платятся, может быть, охотно, гордо, патриотично, но не как добровольный, непринужденный вклад в благородные проекты государства. Представьте себе, что правительство приходит с шапкой в руке и требует, чтобы вы отдали 20 процентов своего дохода на организацию вторжения в Ирак. Поступления от налогов могут быть использованы, а могут и не быть использованы на цели, которые мы по размышлении одобряем. В отличие от этого, при добровольной покупке каждый цент идет на такие цели, во всяком случае, в соответствии с нашим суждением о расходовании этих центов (мы можем ошибаться в своих целях; но государство, использующее наши деньги, все равно скорее всего так и поступит). Однако налоговая сторона деятельности государства всегда делает нас хуже, во всяком случае (опять же) при индивидуальном рассмотрении и, следовательно, при рассмотрении как системы стимулов к выполнению обязательств. Если бы не было наказаний, подкрепленных монополией на насилие, вы бы не платили налоги.

То есть никто не выбирает, чтобы армия, полиция или налоговая служба заставляли его платить налоги в США в 2016 г. или чтобы он был призван на службу в королевский флот в 1806 г., если отбросить гоббсовские фантазии о свободно избранном Левиафане. Никто добровольно не выстраивается в очередь, чтобы подвергнуться водяной доске в ЦРУ или чтобы за ним шпионили в АНБ. Однако люди выстраиваются в очередь, чтобы получить оплачиваемую работу. Рабочие в Индонезии тысячами выстраиваются в очередь, чтобы сделать обувь Converse для Nike. Заработная плата делает даже ужасно бедных людей - по мнению самих бедных - лучше, чем они могли бы жить при еще более ужасных альтернативах, таких как попрошайничество на улице. Заработная плата выплачивается и принимается добровольно за то, что она приносит удовлетворение покупателям. Жаль, что индонезийская экономика в прошлом была настолько плоха, что для очень бедных индонезийцев такая работа выглядит удовлетворительной сделкой (решение: пусть проверенная торговлей система улучшений работает в течение поколения или двух, как в Сингапуре или Гонконге, которые в 1950 году были индонезийски бедными, а сейчас имеют средний реальный доход немного ниже и намного выше, чем в США).⁵