Буржуазное равенство: как идеи, а не капитал или институты, обогатили мир

Ни один из представителей молодой богемы в "Богеме" не работает ни на работе, ни даже в заявленном им искусстве, разве что неумело и неудачно. И это говорит молодой, уже коммерчески успешный музыкант, только что победивший конкурента в быстром и деловитом создании оперы по роману. (Кстати, когда Мюргер сам написал роман, он уже обратился к буржуазной респектабельности и отошел от мальчишеской жизни без гроша в кармане). Как заметил Исайя Берлин, "труд в романтизме священен как таковой не в силу своей социальной функции, а потому, что он есть наложение индивидуальной или коллективной личности, то есть деятельности, на инертный материал"⁶ Труд - это Искусство-идентичность, а не просто мещанское служение другим.

Два буржуа в опере - помещик Бенуа и богатый статский советник Альциндоро - существуют для того, чтобы их обманывали. Любому художнику, показному нищему, позволено получать бесплатный ночлег и бесплатную еду, обманывая тех, кто зарабатывает на жизнь трудом. Как смешно! Работать за то, что тебе готовы заплатить простые люди, - это игра в лоха. Родольфо и его друзья-мальчишки живут как бомжи Дхармы: режут стулья на топливо, продают пальто ломбардщикам, делят подачки и выигрыши. Во втором действии Родольфо весело говорит: "У меня есть дядя-миллионер: Если он уйдет к милому Господу, / Я хочу купить [тебе, Мими,] ожерелье гораздо красивее"⁷ В том же акте нелепая фигура Парпиньоля - либреттистский вариант глубокомыслия, - продает игрушки детям на одной стороне сцены, а на другой - в ресторане - деликатесы молодым хиппи-бездельникам, с их буржуазной жертвой на буксире. В конце концов, игрушки купят матери. А жертва богемы останется со счетом за еду. Маленький мальчик громко хнычет: "Хочу трубу, лошадку!". На что Родольфо спрашивает: "А ты, Мими, что хочешь?". Мими: "Пудинг"⁸ Бесплатные игрушки, бесплатный пудинг. Вот в чем смысл жизни, а, ребята? Эй, где "Миллер Лайт"? Давайте зажигать. Сюжет "Богемы" - это жизнь как вечеринка братства.

Так спасается этическая состоятельность сказки. Если считать, что Родольфо и Марчелло, их приятелям и подружкам около двадцати лет, то сюжет с братской вечеринкой имеет смысл, и мы потакаем ему, отдавая должное нашей собственной нерастраченной юности.⁹ Самым известным представителем богемы XIX века (и вторым по популярности французским поэтом) был Артюр Рембо, который в конце юности (1870-1873) подражал выдуманной к тому времени роли беспутной богемы - правда, участвуя при этом, в неигровом распитии абсента, курении опиума и кулачных боях с Верленом по Парижу и Лондону, а также писал стихи, например, около своего шестнадцатилетия - стихотворение под названием "Богема" (Ma Bohème): "Я уходил, засунув руки в рваные карманы / ... Я путешествовал под небом, Муза! И я был твоим вассалом"¹⁰ Это очаровательно, если воспринимать стихотворение как шестнадцатилетнее. Поэт, испаряющийся в огромных облачных символах высокой романтики на седьмом десятке лет, не вызовет нашего сочувствия. Мы снисходительно относимся к двадцатидвухлетнему Китсу, тем более что знаем, что через несколько лет он умрет. В опере проблема в том, что тридцатипятилетнему певцу, исполняющему роль Родольфо и ведущему себя как двадцатилетний, трудно сопереживать. Это проблема оперы - кастинг на голос и кастинг на внешность. Двадцатилетний тенор не может заполнить зал Лирик-оперы ни своим голосом, ни жаждущими поклонниками.

Характерно, что пуччиниевская богема с презрением относится к обмену или оплате как основе жизни. Во втором акте, в суматохе торговцев, богемный мальчик-бас-философ Коллин произносит Odio il profano volgo, "Я ненавижу вульгарную толпу", что публика образованных, но суетливых и буржуазных пьемонтцев 1896 г. сразу бы поняла как отсылку к оде Горация против коммерции: Odi profanum vulgus - а если они не очень понимали своего Горация, Коллине поможет привести цитату (al par d'Orazio).¹¹ В третьем акте Родольфо собирается бросить умирающую Мими, потому что... ну, она умирает, и это очень, очень пугает мальчика из братства (Ma ho paura, / Ma ho paura: "Но я боюсь, но я боюсь").¹² Параллельный эпизод в оригинальном романе трактуется как критика мальчиков. Но не в опере. Родольфо неубедительно объясняет: "Моя комната - убогая каморка", вредная для ее здоровья. И тогда он говорит: "Увидимся, Мими, мы уходим, чтобы разыграть трактирщика". Одна лишь любовь ее не оживит: Non basta amor, non basta amor.