Буржуазное равенство: как идеи, а не капитал или институты, обогатили мир

Да, богатые становились богаче с 1800 г. по настоящее время - сейчас они тоже тратят меньше средств на покупку гораздо более качественного цветного телевизора, чем в 1975 г., и добираются на своем автомобиле с шофером гораздо лучше, чем в 1800 г. Но и бедные стали богаче, намного богаче, сначала в конце XIX века в таких странах-первопроходцах, как Великобритания и Франция, а затем и во всем мире. Даже в 1776 году Адам Смит мог утверждать, что благодаря продуманному разделению труда и сопутствующей ему торговле "самый захудалый человек в цивилизованной стране" имеет преимущество благодаря "легкому и простому способу, которым он обычно устраивается":

По сравнению с экстравагантной роскошью великих людей его жилье, несомненно, кажется очень простым и легким; и все же, возможно, верно, что жилье европейского принца не всегда настолько превосходит жилье трудолюбивого и экономного крестьянина, как жилье последнего превосходит жилье многих африканских королей, абсолютных хозяев жизни и вольностей десяти тысяч голых дикарей.

Смит почти ничего не знал об африканских королях, и можно сомневаться в буквальной истинности этого сравнения в 1776 г. (оно стало распространенной фигурой аргументации после эпохи географических открытий, например, у Джона Локка). Но Великое обогащение сделало его истинным.

Последующее обогащение самого среднего человека в Шотландии составило, как я уже неоднократно отмечал, 9 900 процентов. Это можно объяснить только значительно более высокой производительностью труда на одного работника, то есть поразительным ускорением с 1800 года улучшений, проверенных торговлей.⁴ Точная цифра 9 900 процентов глупа: мы не знаем ее даже с точностью до двух значащих цифр. Однако ее неглупый смысл и причина, по которой я буду продолжать ее использовать, заключается в том, что мы действительно получили огромную выгоду от очень большого процентного роста производительности по сравнению с базой 1800 года.

Тысяча процентов, 5 000 процентов, 10 000 процентов - выбирайте сами. Это в любом случае порядки величины подъема, который нельзя объяснить небольшими подъемами за счет повышения статической эффективности или небольшими подъемами за счет снижения эксплуатации работников. Великое обогащение произошло не из-за требований профсоюзов, не из-за государственного регулирования, не из-за рутинной эксплуатации или рутинных инвестиций. Такие рутины, о которых так много говорят левые и правые ("Повысить минимальную зарплату!", "Защитить инвестиционный класс!"), не могут дать 9 900 процентов, ни по отдельности, ни в совокупности. Если бы они могли, то Великое обогащение произошло бы раньше и в другом месте, поскольку бережливость, эксплуатация и инвестиции, а также периодические вспышки демократических требований повышения заработной платы - обычное дело в истории человечества.

Иными словами, подъем с 1800 г. носил ярко выраженный позитивный характер - "бесплатный обед", то есть событие, которое теоретик менеджмента Мэри Паркер Фоллетт в 1925 г. назвала "выигрышем". В другом месте она сказала, что лучшая демократия - это не правление большинства, а поиск согласия. Самый простой способ найти согласие - это найти беспроигрышную сделку, которую экономисты называют "улучшением по Парето". Эти сделки стали возможны благодаря радикально новым идеям, таким как усовершенствование пара и стали, удобрений и антибиотиков, голосования и образования - усовершенствования, голосования и образования, которые не поощрялись в старом мире, долгое время находившемся в тисках беспокойной и высокомерной элиты, способной навязывать свои самозащиты. Экономические и политические улучшения, а также интеллектуальные дети, внуки и правнуки этих улучшений были придуманы, произведены, профинансированы, испытаны и проданы средним классом.

Это произошло, повторяю, не благодаря элитной науке. Как сказал недавно О Града, "самые выдающиеся изобретатели-предприниматели промышленной революции были довольно скромного, ремесленного происхождения". Элитная наука сделала нас богаче лишь довольно поздно в экономической истории, задолго после 1850 года. И в любом случае конечные успехи полезной науки как таковой были обусловлены шотландским равенством и вызванным им Великим обогащением, которое дало шанс на славу и богатство британским инженерам-конструкторам и немецким химикам-органикам из скромных семей. Без свободы и достоинства простых людей озабоченная элита подавила бы коммерческие усовершенствования, такие как гончарное дело Веджвуда (Веджвуд презирал патенты и имел только один) или кинокамера Эдисона (его патент на кино, среди всех 1093 приобретенных им, был частично аннулирован только в 1902 г., а окончательно - в 1917 г.), которые в итоге стали доступны фабричным девушкам в обмен на неуклонно снижающиеся усилия.