Буржуй ищет таланты

Веро тут же подумала о Хорошей. Та любую дверь могла вскрыть – ночная жизнь и шатание по барам превратили этот навык в талант. Веро сама не раз видела, как Хорошая замки срезала, когда они ее с Томми от Робертино спасали.

Хорошая не подвела. Отодвинув Принчипессу, дергала дверь минут двадцать, терзая ее по-разному. Потом дверь дергал Максимильян, потом Томми, потом Веро. Когда все пошло по третьему кругу, из-за кустов вышла Лошадь.

Лошадь, запряженная огромной деревянной телегой.

Большая белая Лошадь, в серых унылых яблоках.

– Да не откроется она так, – грубоватым басом сказала Лошадь.– Это государственная граница, только Королева знает, как ее открыть. Она меня за вами и послала. Что замерли-то? Забирайтесь, поедем.

И с таким нетерпением на телегу кивнула, что стало непонятно: то ли это приглашение, то ли угроза.

Все еще минуту стояли не шелохнувшись.

– А-а-а!!! – заорал вдруг Буржуй и обхватил косматыми лапами ногу Принчипессы.– Говорящая лошадь!

Пока затаскивали в телегу тело бездыханной Принчипессы, немного разговорились.

– Прекрасно… – всем своим видом выражала недовольство Лошадь,– пять человек и пес с наглой мордой. Никто не предупреждал, что вас будет так много!

– Может, не поедем?– вцепилась Веро в рукав Максимильяна.

– Да нет, – тихо отвечал Максимильян, – надо ехать, если позвали. Рано еще борзеть, надо послушать, что скажут.

У Максимильяна была такая решимость докопаться до сути, что Веро немного утешилась. Оперевшись на руку брата, она залезла в телегу и мимоходом оценила обстановку: «Ну, все понятно – эконом-класс, кормить не будут». Телега была деревянная, грубо сколоченная, по противоположным сторонам бортов тянулись две скамейки.

Переступив через лежащую без чувств Принчипессу, Веро попыталась подбодрить улыбкой Томми, но только гримаса получилась. Опустилась на скамейку рядом с Хорошей, согнав Буржуя. Пес возмущенно оскалился.

– Давай-давай, – процедила Веро, – ты мне еще скажи что-нибудь недовольное!

Буржуй не стал пререкаться, перебежал на противоположную сторону, запрыгнул к Томми и устроился у него на коленях. Томми раньше такое баловство не поощрял, но в данный момент он впал в некоторое оцепенение, и Буржуй решил, что надо ловить момент.

Лошадь глянула через плечо, фыркнула, замотала головой и, дернув телегу, понеслась вперед. Разгоняться не стала, сразу перешла на четвертую скорость. Мчалась так, будто мстила кому-то.

– Чокнутая,– трясясь, хрипела Хорошая, вцепившись в бортик телеги, и костяшки ее пальцев побелели от напряжения.– Лошадь чокнутая, я таких сразу определяю. Эй, Лошадь, ты там потише, не дрова везешь!

Они мчались по неровной дороге, и вокруг поднималось облако пыли.

– Беда не в том, что она чокнутая,– отозвалась Веро, ее мотало туда-сюда, и она уже сползла на пол, уцепившись за скамейку, – проблема в том, что она говорящая.

Лошадь словно только что из кабака вернулась – шарахалась из стороны в сторону, петляла и уводила телегу в ухабы.

Максимильян, стараясь не задеть Принчипессу, которая лежала, раскинувшись посередине, переполз в начало телеги и попытался незаметно ухватить поводья…. Но потом его тоже растрясло.

По всем приметам выходило, что меньше других страдали Томми с Буржуем: сила гравитации в виде могучей природы Томми, да еще утяжелитель, в образе собаки, прочно удерживали их обоих на скамье.

Все задыхались и ужасно потели – на улице стояло жаркое лето. Но душа уже смирилась с холодами, и принять счастье погреться без гарантий – не могла.

– Не дергайтесь так!– нетерпеливо кричала Лошадь.– Думаете, я рада?! Мало того, что с утра вас караулю, так еще теперь два дня на своей пояснице тащить!

– Какие два дня?!– заорали все разом.– Лошадь, что ты мелешь?!

– До Королевы ехать прилично,– став вдруг невозмутимой, откликнулась Лошадь, – а скоро ночь, в лесу спать хотите?! Да что вы такие недовольные?! Королева не последний человек в государстве, вы должны чувствовать себя польщенными…

Когда Веро потом вспоминала эту поездку, она никогда не могла внятно рассказать, кто и что тогда кричал. Все в повозке перемешалось: и собаки, и люди, и ужас.

Но из всех собравшихся Веро почему-то лучше всех помнила Томми. Он один из всех, сидел и упорно молчал. За время суматохи, когда в телеге разве что на голове не стояли, он не проронил ни слова. Веро помнила, как обеспокоенно опустилась перед ним на корточки Хорошая.

– Томми! Томми! Ну что с тобой?! Скажи хоть что-нибудь!

Но Томми сидел как в трансе. Он не отвечал и как будто бы даже не слышал… И все же он был единственным, кто проявил сострадание. Он долго, не отрываясь, смотрел на распластанную Принчипессу, а потом спросил:

– Вы вообще проверяли, она дышит?

Буржуй первым замер, удивляясь, почему ему самому эта мысль в голову не пришла. Потом он подпрыгнул, рванулся и подлетел к Принчипессе. Поднял правое ухо, припал к ее груди, долго и напряженно вслушивался. Не говорил ни «да», ни «нет», а потом поднялся и с видом парня, который сделал все, что мог, кивнул, возвращая миру надежду…Потом лизнул Принчипессу в нос.