Буржуй ищет таланты

– Фу-у-у…– тут же пришла в себя Принчипесса, – фу-у-у, Буржуй.

– Гляньте, живая,– наклонил голову Томми, и было непонятно, то ли он обрадовался, то ли удивился.

– О-о-ох… – простонала Принчипесса,– что-то плохо мне…

А Буржуй уже куда-то вперед смотрел.

– Я же говорил! Говорил! Вон там впереди домик с садом, из трубы дым идет.

И тогда Томми тоже встал…

Он поначалу на Лошадь не мог смотреть. Не мог сердцем принять ее фамильярно-грубый тон. Буржуй его тоже не радовал, но это хотя бы собака, и к тому же почти своя. И потому, чтобы отвлечься, Томми первым повернулся в ту сторону, куда Буржуй показывал.

Приложив руку к козырьку, чтобы лучше видеть, Томми так и остался стоять, прощаясь с остатками здравого смысла… Чудак. Он еще говорящей Лошади удивлялся.

– Плохо тебе? – сказал он, наконец, медленно оборачиваясь. И было в этом голосе что-то леденящее.

– Плохо тебе?– повторил он тихо-тихо, но все вздрогнули, и даже Лошадь басы поубавила.

– Плохо тебе?– промолвил он в третий раз.– А мне кажется, что плохо еще не начиналось.

И когда подъехали ближе к дому, чувства всех захватили. Лошадь остановилась напротив калитки и повернула голову, чтобы узнать, почему пассажиры замолчали. И так, удивленная, стоять и осталась…

…Хорошая перекрестилась, Буржуй стал икать, у Веро слезы из глаз брызнули. Принчипесса снова отключилась. Она, видно, нашла свой метод снятия стресса, на том и успокоилась. Только Максимильян ничего не понимал. Он снова всех оглядел, потом оценил риски и взглядом вернулся к Томми.

Ему почему-то показалось, что Томми сейчас хуже всех…

…Росомаха к Томми в тот день на кухню раз десять спустилась…

Томми когда-то хотел стать актером, в школьных спектаклях играл, потому и с Веро мог соперничать в выдержке – выслушивал от начальства любую околесицу, ничем не выдавая, что они идиоты. У него талант был, но иногда его могучая природа ему карты путала. Например, при поступлении на актерский факультет Томми так страстно и мужественно сыграл роль Джульетты, что приемная комиссия рты пооткрывала и была единодушна: лучший выход для маленького, съежившегося от страха Ромео – покончить с собой, не дожидаясь финала пьесы. Путаясь тогда в юбке, Томми сел на край сцены и печально решил для себя, что он плохой актер, раз ему женские роли не удаются.

Он всегда все хотел делать хорошо. Это ему подсказывало горячее, доброе сердце…

В тот день, когда Росомаха спустилась на кухню и, зашвырнув меню грядущего банкета, сказала, что надо все переделать, потому что Удаву не понравилось, все снова увидели доброе сердце Томми. Он тогда один заступился за персонал, поясняя, что когда Удав выходит из недельного запоя, ему не только ничего не нравится, его вообще от еды мутит. И это не повод, добавил он, раскатывая тесто для пиццы, чтобы из-за одного барана швырять труды людей, которые над меню две недели без продыху трудились.

Росомаха этого, конечно, снести не смогла, концерт закончился не на высокой ноте. Томми зашвырнул фартук, свято веря, что на этом они попрощались… Потому видеть ее сейчас там, где с одной стороны собака говорит, с другой— Лошадь выступает, а с третьей – белая горячка подкрадывается, для Томми было особенным испытанием.

…Росомаха стояла на крыльце в синей широкой юбке. На плечи небрежно накинута кружевная косынка, волосы спрятаны под соломенной шляпой. В сумерках уходящего летнего дня было что-то новое в этой женщине, что-то свободное и подчеркнуто независимое… и вместе с тем что-то знакомо-тоскливое. Это оттого, наверное, что в руках она держала лопату, а брови были сдвинуты так сердито, что становилось понятно – встрече она не рада.

– Она-то что тут делает? – жалобно протянула Хорошая, и вопрос повис в воздухе.

Из-за юбки Росомахи неторопливо вылезла Туша. Она лениво потерлась о ноги хозяйки, безразлично бросила взгляд на нежданных гостей.

И вдруг замерла. Пульс ее забился с неожиданной частотой.

– Бр-р-р… – не смог сдержаться Буржуй.

После того как он спас кошку, его жизнь, с одной стороны, стала приятнее, с другой— заметно усложнилась. Туша ему проходу не давала, отблагодарить хотела.

– Не надо ничего, – как мог, отбивался Буржуй.– Не надо, говорю…

Но Туша не сдавалась. Обхаживала его, поджидала у дверей, старалась понравиться. Ластилась и мурлыкала. Сначала Буржуй хотел по-хорошему, но потом не выдержал, притащил с помойки дохлую кошку и выразительно бросил у ног Туши. Но Туша намека не поняла и упорству не изменила.

И сейчас, увидев пса, шевельнула роскошным хвостом и довольно заурчала…

Максимильян меньше других был посвящен в интриги ресторана, поэтому у него хоть как-то получалось вести диалог с Лошадью.

– Лошадь, ты куда нас привезла? Ты взгляд не отводи, я с тобой разговариваю.

– Жрать охота… – сказала вдруг Лошадь, как будто это все объясняло, – и переночевать надо. Вылезайте! У меня письмо от Королевы с просьбой о ночном постое, только его отнести надо. Не-е-е, я не пойду, сами несите. Вон как с лопатой стоит. И смотрит… словно чует, что просить будем. Отказывать, я думаю, будет до последнего. Все знают, что она гостей не выносит.