Буржуй ищет таланты

Хорошая на минуту перестала месить тесто и уставилась на свои руки: белая пыль осела, мука слиплась и пристала к пальцам. Картина была удручающей. Веро тоже сидела в унынии. Сначала она думала о том, как бы дожить до пирога, а теперь оказывалось, что еще можно и не дожить. Зато Максимильян уже порядком заел голод смородиной, смотрел в будущее с оптимизмом, и это всех раздражало. Первым не выдержал Томми.

— Надоели вы мне все! — объявил он торжественно, вставая и громко двигая стулом. — Я домой хочу! Я по Робертино соскучился!

Веро, подперев рукой щеку, печально вздохнула. Ей было даже лень голову в его сторону поворачивать, но она-то знала, что дело тут не в Робертино. Томми просто старался ревность заглушить, Хорошая ему со своим пирогом покоя не давала.

— Откуда она вообще печь умеет? — недовольно пробурчал он, подсаживаясь к Веро. — Ты знала?

Веро знала. А еще она знала то, что остальным только предстояло узнать: Хорошая не просто пекла, она пекла страстно и в промышленных масштабах.

…Все дело тогда было в ее бабушке.

Бабушка Хорошей возглавляла местный благотворительный комитет, и этой миссией она так гордилась, что дамы из комитета ее на дух не переносили. У бабушки был такой характер, что слезами обольешься, пока уговоришь ее с чужим мнением согласиться, и комитет всегда кривился, выставляя ее кандидатуру в президенты. Но четыре раза в год дамы устраивали благотворительный бал, а Хорошая на эту вечеринку пекла такие эклеры, что слава о них шла по всему району. В комитет толпами валили новые благотворители, а бабушка из года в год набирала большинство голосов, только бы Хорошая не переставала печь свои эклеры.

Веро с дамами была солидарна, у нее от одного взгляда на бабушку начиналось онемение конечностей и всего другого остального важного. Веро называла бабушку Королевой-матерью, про себя, конечно, чтобы как-то сердцебиение успокоить, и в гости к Хорошей заходила очень редко. И только четыре раза в год, в те самые пылкие ночи готовок, она чувствовала себя в доме Хорошей свободно. Хорошая в те часы всегда была на взводе, по уши в шоколаде и могла, если что, неприлично ругнуться, поэтому Королева-мать, чтобы не ставить свой авторитет под сомнение, на кухню не приплывала. И тогда для Веро начинался сплошной праздник. Хорошая ее помогать не заставляла, даже покрикивала, что она больше мешает, чем помогает, и в те прекрасные моменты Веро вольготно сидела на табуретке, качала ногой и, когда Хорошая отворачивалась, потихоньку таскала крем из кастрюльки, до тех пор пока мутить от сладкого не начинало…

…Но Томми об этом не подозревал и, следя, как у Хорошей складно тесто замесилось и она уже противень маслом смазывает, не знал, как фыркнуть. У Хорошей, как у настоящего повара, съехала набекрень косынка, и она была уже в шаге, от того чтобы ответить Томми в том же тоне. Веро в ожидании баталии случайно на себя стакан с мукой опрокинула, а Максимильян вскользь заметил, что Буржуй как-то тревожно перестал лаять.

И в тот самый миг что-то зловеще треснуло.

Раздался душераздирающий крик.

Принчипесса рухнула с крыши и, пролетая мимо распахнутого окна, обложила всех присутствующих матерным воплем.

Все быстро переглянулись, потому что раньше таких слов от Принчипессы не слышали.

— Я полезла наверх, на крышу, посмотреть, что там с курицей, — постанывала она потом, когда ей Хорошая во дворе голову осматривала, — думала, ей помощь нужна.

Хорошая тогда, оглядев всех, с удивлением констатировала, что голова у Принчипессы в порядке. Потом, оказалось, все перепутали, смотрели не туда, у Принчипессы нога опухла.

— Я, когда на крыше была, — слабо сказала Принчипесса, — видела, как сюда всадники направляются, человек двадцать, не меньше.

…После недолгого обсуждения все решили, что лучше всего будет укрыться в доме. Хорошая слышала, как белки Росомахе докладывали, что с минуты на минуту должен заявиться Главный Министр со своей сворой (так и сказала: «со своей сворой»). И у Росомахи после этих слов тень по лицу пробежала. Хорошая все это пересказывала, пока они сообща Принчипессу в дом затаскивали, и на секунду даже остановилась, драматичным жестом показывая, как у Росомахи тень по лицу бежит. Веро тоже захотела вклиниться, ощутить свою значимость и пересказать все то, что от Лошадника слышала, но Принчипесса на нее тогда особенно навалилась, у Веро хрустнула шея, и уже не до беседы стало, да и каждый в своих мыслях был, поэтому дальше, не сговариваясь, тащили Принчипессу молча. Старались не задерживаться, торопились как могли: кто же знал, что от местной власти ждать можно было.

И только один Буржуй не внял общей тревоге. Он тогда совсем разум от солнца потерял, никого не слушал, разбаловался, а на замечание еще и огрызнулся. А потом побежал к сараю за бабочкой, побежал-побежал, прыгнул в поленницу — его там дровами и привалило.

Уже дом запирали, когда на улице сиротливый скулеж раздался. И Хорошая тогда благородно дверь распахнула и бросилась спасать пса, а пока его освобождала, всадники уже во двор въехали.