Бустан

Слыхал я: у Халила[83]

две неделиПокои дома без гостей пустели.

А благородный муж не ест, не пьет,

Ждет: странник бедный, может быть, придет.

Он дом покинул, за оазис вышел,

И вот — шаги в степной тиши услышал.

И видит: странник по степи пустой

Идет один — согбенный и седой.

Халил ему навстречу устремился

И с ласковою речью обратился:

«О друг, мне милость оказать изволь!

Войди в мой дом, вкуси мой хлеб и соль!»

«Добро!» — сказал старик, и в двери дома

Высокого вошел он, как знакомый.

Прислужники Халиловы пришли,

В чертог с почетом странника ввели.

Велел Халил — и скатерть расстелили.

И сели все, и гостя посадили.

И общий глас молитвы прозвучал:

«Хвала аллаху!..» Только гость молчал.

«Почтенный гость, — сказал пророк великий, —

Скажи: неверный ты иль безъязыкий?

Закон наш — перед тем, как сесть вкушать,

С молитвой к богу вечному взывать!»

А гость: «Я чужд обычаю такому,

Я одному молюсь — огню живому!»

И понял тут Халил, что этот гость —

Огнепоклонник. Опершись на трость,

Он встал и гнать велел его с позором,

На скверну не глядеть пречистым взором.

Но вдруг раздался шум незримых крыл,

Суруш влетел и молвил: «О Халил!

Века прошли и был ему, как тень я...[84]

А ты его отверг в одно мгновенье.

Пусть молится огню он! Почему ж

Вдруг милости лишать его, о муж?»

Эй, всадник, не глумись над тем, кто пеший!

На дверь щедрот, о царь, замка не вешай!

И ты, ученый муж, духовно слеп,

Коль хочешь мудрость продавать за хлеб.

И шариат и разум нам толкуют,

Что верою лишь низкие торгуют...

А ты — бери! Ведь — благо — люди тут,

Что продается дешево — берут».

* * *