Бусы из плодов шиповника

– Ни фига себе Алка дает! – ошарашенно-восхищенно проговорила Света.

Заиграла музыка.

– Потанцуем? – впрочем, без всякого энтузиазма предложила Светлана.

– Извини, не хочется, – ответил я. – Ты потанцуй с кем-нибудь, а я просто постою, послушаю музыку.

– Как хочешь, – легко согласилась она, – краем глаза увидев, что к нам направляется симпатичный незнакомец, с которым она недавно разговаривала у нашего столика, в баре.

Я подошел к массивной четырехгранной розоватой колонне, отделанной мраморной плиткой и вновь, с другой ее стороны, увидел ту же даму, стоящую здесь прежде с коктейлем в руке.

– Что, девушку прямо из стойла увели? – иронично улыбнулась она. И я понял, что мы оба смотрим в одну сторону. Туда, где Алла со Стасом выделывали нечто невообразимое: на грани гимнастических упражнений средней сложности и зажигательного латиноамериканского танца.

Рядом с ними, впрочем, весьма степенно, танцевали Света со своим молодым человеком и какая-то стройная девушка в воздушном платье, едва достающая до плеча своему партнеру-«гусару» в красном ментике, перекинутом через плечо.

– Не желаете потанцевать? – предложил я незнакомке.

– Отчего же не потанцевать, – весьма буднично ответила она.

Так могла сказать принцесса проигравшему на турнире, устроенном в ее честь, рыцарю, неизвестно отчего сжалившись над ним.

– Ваша дама отсутствовала минут двадцать, не так ли? – спросила она, как бы между прочим, когда мы стали танцевать, растворившись в людском круговороте.

– Не знаю. Я время не засекал. К тому же я не ее пастух. И, кроме всего прочего, она не моя дама. Случайная знакомая – не более того…

– Все правильно. И все по одной и той же, давно отработанной, схеме, – рассеянно, вполголоса произнесла она, будто и не услышав моего «блистательного» монолога и, словно для самой себя, отвечая каким-то затаенным мыслям. – Мой муж, – она кивнула в сторону руководителя ансамбля, выдувающего в данный момент невероятно высокие звуки, – отсутствовал примерно столько же… У вас нет желания отомстить изменнице?

– Каким образом? Всадить ей в грудь посреди всей этой толпы кинжал? Если останется жива – то лучшей рекламы для будущей актрисы трудно и придумать.

– Ну, это уж слишком. Существуют многочисленные и притом менее кровожадные способы… – неопределенно проговорила она. И, немного помолчав, добавила: – Не хотите угостить меня коктейлем?

– Отчего же не угостить даму, – стараясь подделаться под ее тон, ответил я. И, лавируя между танцующих, мы стали пробираться к лестнице.

Краем глаза я успел заметить, как закаменело лицо саксофониста, неотрывно глядящего нам вслед выпученными от натуги глазами. И даже его раздутые красные щеки стали как будто опадать.

– Кода! – сказала дама, когда мы вышли на площадку перед баром «Баргузин». И музыка тут же смолкла.

– В какой бар желаете? Сюда, – кивнул я в сторону двери нашего бара. – Или наверх?

– Пожалуй, остановимся на «Баргузине». Бар для грузин, – скаламбурила она. – Внизу иногда бывает немногим не хуже, чем наверху, во всяком случае, для нас, людей далеко не безгрешных, – ответила она, еще больше озадачив меня. Мне никак не удавалось выбрать с ней какой-то определенный тон беседы: легкий и непринужденный. Она всякий раз своими вопросами или ответами ставила меня в тупик. И я не знал, как мне себя вести.

– Какой вам заказать коктейль? – спросил я, когда мы уселись на высоких металлических табуретах с кожаными круглыми сиденьями у барной стойки. Причем, усевшись на табурет, она так изящно перекинула ногу на ногу в своем довольно длинном и почти полностью открытом со спины платье, будто сейчас снимался 121-й дубль кинофильма: о скучающей красавице и надоедливом кавалере, с которым она наконец-то согласилась провести пару минут.

– Мне что-нибудь легонькое, – рассеянно ответила она, – со льдом и лимонным соком… Кстати, меня зовут Нина, – спустилась она со своих недосягаемых, заоблачных высот. И, выдержав небольшую паузу, будто через силу, продолжила: – Александровна. Можно просто Нина, если вас не смущает разница в возрасте. А как ваше имя?

– Игорь.

– А сколько ж вам годков, мой юный друг? Надеюсь, мой вопрос не бестактен? Ведь вы действительно еще так юны.

– Мне двадцать три. Но отчего-то нынче так выходит, что я сплошной двоечник.