Бутик ежовых рукавиц

– Это никого не касается, – мрачно пробубнила Ира. – Не воспитала коллектив, не разглядела разгорающегося скандала, не разрулила ситуацию, не обеспечила спокойствие, нанесла огромный моральный ущерб дому моды… и так далее, и тому подобное. В общем, разнос Софки звучал приблизительно так: дражайшая Ирочка, если желаешь и дальше работать, отмазывай Мадлен, сделай все, чтобы Гостеву освободили подчистую. Мне необходимо найти убийцу! Иначе вон выпрут, понимаешь? Все разговоры про ее вчерашнее увольнение – бред. Это версия для продавцов, чтобы клиентам говорить. Ой, боюсь, ты не сечешь фишку.

– Очень даже хорошо соображаю, что к чему, и совершенно тебе не завидую. Ситуация ясная.

– Вовсе даже нет, – заговорщицки прошептала Ирина. – Покажу сейчас тебе одну штучку…

Управляющая потянулась к своей сумке, и тут в кабинет без стука вошел красивый, уже немолодой мужчина в экзотическом наряде. На незнакомце красовались светло-фиолетовые шаровары из переливающегося материала, красная футболка с надписью «Big pig», ремень, украшенный чудовищной пряжкой, и кеды на белой платформе. Довершали образ две крупные золотые серьги в одном ухе, и длинные черные, явно крашеные волосы, стянутые в хвост.

– Ирэн, – промурлыкал мужчина, – варум[4] ты здесь? Фергессен[5] про совещание? Айн, цвай, драй, шагом марш в зал.

Ирина вскочила.

– Прости, Роберто, совсем забыла!

– Красивой девочке положено не иметь мозгов, – улыбнулся главный модельер «Лам». – Давай, шнель![6] Я жду. Ну, идешь?

Шульгина посмотрела на меня, с ее лица уже слетело растерянное выражение испуганной женщины.

– Ступай домой, – холодно приказала она, – завтра жду ровно в десять. Опоздаешь, уволю.

Поняв, что спектакль разыгрывается для Роберто, я залепетала:

– Да, да, конечно, знаю, ни на секундочку не припозднюсь!

– Все, все, живо убирайся, да не забудь дурацкие пакеты, – напомнила Шульгина.

Я подхватила дармовые шмотки и пошла к машине.

На улице бушевало лето. Внезапно до дрожи захотелось мороженого, самого обычного: белый брикет, облитый шоколадом, и чтоб непременно на палочке. Я засунула вещи в машину, оглянулась по сторонам, увидела через дорогу парк и палатку, торгующую мороженым. Обрадовавшись, я перешла шоссе, купила эскимо и решила посидеть на лавочке под раскидистым деревом. Несмотря на довольно поздний час, было очень тепло и светло, как днем, а по дорожкам с воплем носились трое мальчишек младшего школьного возраста.

– Сдавайся, гоблин! – кричал один, размахивая пластмассовым мечом.

– Смерть оркам! – вторил другой, вооруженный луком со стрелами.

– Лови Змея Горыныча! – визжал третий. – Илью Муромца не победить!

Роль всех злодеев исполняла женщина лет тридцати пяти. Она ловко уворачивалась от мальчишек и, слегка запыхавшись, отвечала в том же духе:

– Эльфы и гномы никогда не сумеют дружить с человеком! Смерть вашему братству!

Я бездумно наблюдала за расшалившимися детьми. Через некоторое время двое из них устали бегать за женщиной и начали носиться друг за другом, а вооруженный луком мальчик выпустил стрелу, которая угодила его матери или няньке точно в шею. Незнакомка взмахнула руками и навзничь рухнула в траву. Мальчишка, столь метко поразивший цель, испугался и спрятался за большое дерево. Его братья, не заметив происшествия, продолжали игру в догонялки, оглашая окрестности воинственными воплями.

Я доела мороженое, выбросила палочку в урну, пошла было к машине, потом обернулась и насторожилась. Молодая женщина продолжала недвижимо лежать на газоне, малыш с луком не высовывался из-за дерева, остальные скакали как обезьянки.

Я подбежала к женщине, наклонилась над ней и спросила:

– Вы в порядке?

– Да, – прошептала та.

Тут я увидела, что торчащая из шеи стрела вовсе не проколола кожу, как уж было подумала, – палка с оперением имела вместо острия присоску.

– Почему вы тогда лежите? – с недоумением воскликнула я. – Подвернули ногу, когда падали?

«Раненая» хмыкнула:

– Это мой единственный способ отдохнуть. Немного поприкидываюсь мертвой и вновь начну бороться с жителями Средиземья. Только не смейтесь громко, а то мальчишки сразу прибегут. Все-таки Костик трус, знает, что от стрелы никакого вреда быть не может, но за дерево спрятался.

– Липа, Липа! – закричал вдруг один из двух бегавших на лужайке школьников. – Эй, Липа! Ты где? Вау! Вау! Вау!

Продолжая вопить сиреной, мальчишка подскочил к неподвижно лежащей женщине и спросил:

– Нянь! Эй! Ты как? Ранена? Сейчас помогу.

Маленькая грязная ручонка ловко отодрала от шеи женщины деревяшку на присоске. Няня, решив продлить минуты отдыха, продолжала лежать, не шевелясь.

– Павлуха! – завизжал ребенок. – Костян Липу убил!

Вмиг примчался брат.

– Ты че, – налетел он на того, кто держал стрелу, – ваще дурак? Мы ж договорились в голову не метить. Идиот!

Свое негодование Павлуха подтвердил затрещиной.

– Сам кретин, – заныл брат, – это Костян.

– Че Костян?

– В Липу стрелял.

– А не бреши.

– Я ее не трогал!

– Врешь много, маме вечером расскажу, – пригрозил Павлуха. – Так и знай, не успеем домой прийти, заявлю: «Митька в Липу попал». Тебя накажут.