Бутон страсти

Кэбот старался сдержать свое расстройство и быть терпеливым. Но такая близость к ней невольно лишала его самообладания. Он хотел заставить ее забыть Роберта Беккера и думал, что смог бы это сделать, если бы знал, с чего начать.

Ли неуверенно окликнула его, прервав его мысли:

— Кэбот?

— Да? — Он посмотрел на нее, отметив, как луна озаряет ее волосы и плащ серебряным светом.

Ли облизала губы и встревоженно посмотрела на него:

— Я хочу спросить тебя о чем-то. Ты, конечно, имеешь полное право мне не говорить, но я надеюсь, что скажешь. Я ждала, что…

— Что? — Кэбот открыто посмотрел на нее, ожидая, что она наконец спросит его о шрамах.

Она глубоко вздохнула и, откинувшись в угол сиденья, села так, чтобы видеть его лицо.

— Я видела твои ноги и не могу себе представить, как можно жить с этим…

— Ты к этому привыкнешь, — прорычал Кэбот. Он ожидал, что Ли будет испытывать отвращение, он знал, что так и случится. — Скоро ты забудешь об этом.

— Я не имела в виду себя. Я имела в виду тебя. — Голос ее задрожал, и Кэбот бросил взгляд на нее.

В глазах ее блестели слезы. Ему не нужна была ее жалеть. Он старался подавить в себе злость и говорить более сдержанно.

— Ли, прекрати так смотреть на меня. Я не чудовище!

— Я так и не думаю. — Она с трудом дышала. — Мне очень жаль тебя из-за этих шрамов. Они не отвращают меня от тебя. Я просто хочу знать, откуда они у тебя?

— Что это значит, что они не отвращают тебя от меня? — Кэбот пытался не повышать голос. — Конечно, отвращают. Ты стараешься не смотреть мне в глаза с тех пор, как увидела шрамы.

— Это неправда.

— Да? Ты обращаешься со мной, как с бродягой, о которого можешь испачкаться, если подойдешь ближе. Ты не причинишь мне боли, Ли. Шрамы давно зажили.

Но не все. Она нанесла ему сегодня новые раны. Она обиделась, возразила:

— Но ведь это смешно! Я просто старалась быть заботливой по отношению к твоим ранам. Я хотела спросить тебя раньше, но доктор Уоррен предупредил меня, что не надо тебя волновать. Я не хотела пробудить неприятные воспоминания.

Значит, она ждала, когда он выздоровеет? Это звучало резонно. Разве она не пыталась вести себя безупречно?

— Извини меня. Я не хотел быть грубым с тобой.

— Все в порядке, Кэбот. — Ли тронула его за руку, пытаясь привлечь к себе его внимание. — Ты расскажешь мне, как ты получил эти шрамы? И шрам на груди?

Его рука напряглась, держа вожжи. Кэбот не боялся воспоминаний, он колебался, говорить или нет.

В нем есть нечто такое, чего он предпочитал ей не открывать, что похоронил много лет назад. Но внезапно он осознал, что хочет поделиться этим с ней.

Кэбот понял, — что влюблен в нее. Этого нельзя больше отрицать. Полюбит ли она его или нет, он хочет — нет, он нуждается в том, чтобы Ли знала все о нем и приняла его прошлое. До сих пор она так и делала. Что будет дальше?

Она тихо сидела возле него, засунув руки в карманы плаща. Коляска ехала рядом с лунной дорожкой. Было холодно, но верх коляски защищал их от ветра.

Кэбот глубоко вздохнул и начал рассказ:

— Мне было двенадцать лет, когда я впервые решил сбежать из приюта. Джон Бутчер был нашим наставником, и он со всеми очень жестоко обращался. — Слова получались какими-то неестественными, высокопарными, но какое-то ощущение свободы заставляло его продолжать: — Как бы то ни было, я планировал свой побег в течение трех дней. Как один из старших мальчиков, я должен был браться за всякую случайную работу в городе. Я отдавал Бутчеру все деньги, которые зарабатывал, и он всегда после этого напивался. Я дождался, пока он ушел, а потом убежал. Я успел добежать до Миссисипи, прежде чем он пой-„ мал меня. Уж не знаю, как он узнал о моем побеге, но узнал. Всю обратную дорогу он избивал меня.

Обжигающая боль и отвратительный запах горящей плоти вспомнились ему. Кэбот запнулся. Он крепко сжимал в руках поводья, чтобы сдержать дрожь в руках.

— Я думал, что он посадит меня в ящик на четыре — пять дней, как он обычно делал, когда я злил его. Он поступил со мной так и на этот раз, только прежде опалил мне ноги горящей лучиной. Он не очень крепко связал меня, и я смог отпихнуть его. Тогда он уронил лучину мне на грудь.

Кэбот смотрел прямо перед собой, его ноги пылали от боли воспоминаний. Если бы Ли вдруг заплакала и сказала, что «ей очень жаль», он был сломался и не стал продолжать дальше. Несмотря на то, что он сам хотел поведать ей о своем прошлом, его история вызвала в нем бурю разнообразных чувств — ярость, отвращение к себе, отчаяние, одиночество. Спазмом сжало горло, капли пота стекали по рукам, пока он ждал каких-нибудь слов от нее.

Дрожащим голосом она спросила:

— Ты пытался убежать еще раз?

— Да, еще один раз. Мне было уже пятнадцать, когда я повторил свой побег и добежал до Мыса Жирардо. Там я и встретил Джека и твоего дядю Эндрю. — Он не мог поднять на нее глаз.

— Кэбот, я хочу узнать больше, но, если ты не захочешь ничего говорить, я пойму тебя.