Бутылка в море

Часто дети в таких семьях получают хорошее образование и продолжают дело родителей. Мы старались дать Тиму лучшее: он посещал закрытую школу, занимался с репетиторами, у него отличное воображение. Когда я поняла, что Тим употребляет запрещенные препараты, я не стала с ним ругаться, я попыталась понять, чего ему не хватает. Я нашла ребят, которые подсадили его на эту дрянь, добилась отчисления их из школы, но не могла же я его запереть в чулане, хотя, может, могла и должна была? Не знаю. Он продолжил учиться, говорил, что завязал. Наверное, таких историй тысячи. Однажды ночью он ушел из дома, и я не могла найти его два дня, объездила всех его друзей, бары, больницы.

Я не хотела огласки, но страх взял свое, я позвонила отцу. Он подключил детективов, они и нашли его в притоне. Отец дал мне телефон доктора Вагнера и порекомендовал вашего лечащего врача. Брат очень кричал, когда узнал, что я проговорилась отцу, снова хотел уйти из дома. Мы поругались, я силой и обманом затащила его в машину и привезла в клинику. Здесь он познакомился с вами, чему я очень рада, это правда. Он вам доверяет, потому что видит в вас меня. Мы и внешне с вами похожи. Он видит ту, которая всегда рядом, которая не предаст. Это очень важно для брата.

– Зачем вы мне рассказываете это? – признаюсь, я прониклась доверием к Валерии, но пыталась развеять ее чары.

– Я хочу, чтобы вы продолжали общение с братом, попытались воздействовать на него, чтобы он доверял пусть не мне, но вам. Можете верить в его версию, но и над моей историей подумайте. У человека всегда должен быть выбор.

– Доктор Вагнер договорился о твоем переводе в другую клинику, – вмешался док, – на время. Ему кажется, что так будет лучше, но Валерия попросила не спешить с переводом. Во всяком случае, пока ее брат здесь.

– И вы думаете, он согласится? – удивилась я.

– Он уже согласился, – девушка ответила вместо дока.

«Иначе и быть не могло», – прочитала я в ее глазах.

Я проиграла битву, и это было счастьем.

***

Тим восстанавливался долго. Его ничего не интересовало, правильнее будет сказать: его интересовало ничего. Пустота в глазах, в душе, в голове. Мы поменялись ролями: теперь я рассказывала, а он – молчал. Я и представить не могла, что столько всего знаю. Мне хотелось затронуть хоть что-то в его душе, заинтересовать, разбудить.

Я ночами читала книги, а утром пересказывала их Тиму. Я обсуждала с Максом всякие мужские темы: футбол, машины, популярных красавиц из глянца, а потом рассуждала об этом с Тимом. Я научилась понимать малейший жест: легкий кивок – «хочешь-продолжай, хочешь-нет, мне все равно»; бровь – «допустим», вздох – «о чем ты говоришь?». Иногда он мог заговорить со мной, и казалось, что все нормально, но вдруг резко останавливался, словно что-то вспомнил, и на мои вопросы не отвечал.

Лера часто приезжала к нам. Я старалась относиться к ней индифферентно, но не могла побороть нарастающее с каждым визитом чувство привязанности. Странное дело, но я верила и ей, и Тиму. Истина лежала посередине. Мне тогда так казалось.

Общими стараниями постепенно стали заметны улучшения в здоровье Тима. Первым шагом был проснувшийся интерес к книгам. Первую книгу читал он старательно и терпеливо, быстро уставая, перечитывая забытые вчерашние главы, но читал. Мы посмотрели экранизацию этой книги, обсудили версию режиссера, разошлись во мнениях и немного поспорили. Постепенно Тим возвращался.

Однажды, помогая мне в парке, Тим начал неприятный, но уже привычный разговор:

– Почему ты называешь его Максом? – почти ритуал. Едва я слышала этот вопрос, то понимала, что мы поругаемся.

– Не начинай.

– Ты должна понимать, что он – не Макс. Я часто пытаюсь понять, как ты их разделяешь, – продолжал он.

– Я никого не разделяю. То, что я хочу помочь тебе восстановиться, не значит, что я буду мириться с твоими фантазиями.

– Я тоже хочу помочь тебе восстановиться. Док же видит, что ты общаешься с Максом, и ему это не нравится, поверь, – Тим настойчиво пытался убедить меня в своей правоте.

– Даже твоя сестра называет его «Макс», – отстаивала я свое мнение.

– Это возможно, – засмеялся Тим. – Сокращенно «Макс», а полное имя «Максимилиан», так что это не аргумент.

– Хорошо, вспомни случай с телефоном.

– И что? У тебя был номер дока, КакбыМакс его дал перед отъездом на море, – Тим называл Макса КакбыМаксом. – Мы попросили Вал позвонить по этому номеру, когда гуляли все вместе. Дальше помнишь?

– Помню, – с вызовом ответила я, – телефон был у Макса, потому что док ему доверил мобильник на время. Он вообще очень доверяет Максу. Если бы Макс был доком, как ты говоришь, то он бы честно сказал: «Это мой телефон, потому что я – док!»

– Диана, тебе все пытались объяснить, но ты же сразу начинаешь психовать. Он попытался тебя успокоить.

– Видимо, ты хочешь, чтобы я чаще психовала, – обиделась я.

– Наоборот. Тебе стоит один раз поверить нам и посмотреть на КакбыМакса другими глазами. Я не пойму только одно: какие факторы влияют на твое восприятие этого человека?