Рацион моего ежедневного питания был таков: утром я запаривал овсяную кашу с добавлением в нее сухих сливок, плюс хлеб или печенье (которое выдавали) с джемом, плюс чай с лимоном. Обед - если был приличный суп на Централе, то ел его, если нет - то заваривал суп из пакетика. Ужин - сухая картошка или лапша быстрого приготовления и мелко-мелко нарезанная сырокопченая колбаса (ее я ел в первую очередь), или рыбные консервы (тунец, сайра). Причем банки консервов я купил такие, чтобы можно было открывать без консервного ножа. Если этого было мало, то ел еще грецкие орехи или арахисовое масло. Конечно же, еще я взял с собой разных сигарет, от Marlboro до «Примы», спички, рассыпной чай для чифира - все это пригодилось.
При этапировании необходимо знать, что с собой можно иметь не более 50 кг багажа, при этом количество мест багажа не ограничено. Как сами справитесь. У меня одна сумка была через плечо и по одной в каждой руке. В день отъезда я попрощался со всеми руководителями колонии. Каждый из нас, как я думаю, вздохнул свободнее. Я - от того, что двигался на более облегченный режим содержания, а мои начальники - от того, что у них отпала необходимость готовить зону к приезду очередных корреспондентов.
Надо сказать, что приезд в зону представителей прессы всегда стрессовая ситуация для руководства, сродни приезду самой высокой московской проверки. И если московская проверка приезжает раз в пять лет, то пресса в этом году была уже трижды, не говоря уже о приездах моей жены.
...В этот же день, 24 сентября, я оказался на ПФРСИ (помещение формы режима следственного изолятора) ИК №1 в центре г. Тамбова, где был распределен в камеру к осужденным по режиму колония-поселение, и стал дожидаться этапа в следующий пункт назначения - Саратов.
ПФРСИ г. Тамбова за год с небольшим, прошедший с тех пор, как я здесь был последний раз, стал только лучше. Во всех помещениях свежий ремонт, на всех стенах расклеены не только обязанности, но и права осужденных. Здесь по-прежнему лучшие дворики из всех виденных мною где-либо и когда-либо. Они примыкают прямо к камере. Их открывают в 9:00, а закрывают в 18:00, - гуляй хоть весь день. Если на улице холодно - можно прикрыть массивную дверь, отделяющую дворик от камеры (или наоборот).
Мои сокамерники - ребята, приехавшие на тамбовскую колонию-поселение из Ставропольского края. Их несколько человек. И объединяет их то, что все они приехали из зон строгого режима, где отбывали наказание за особо тяжкие преступления - убийства, разбой. Все они отсидели не менее 10 лет, работали на своих зонах (а приехали они из разных зон) кто электриком, кто сварщиком. Были на хорошем счету, получали поощрения, гасили иски. Стало подходить время УДО. Каждый стал готовить для этого документы. Вот только сотрудники администраций местных колоний сказали ребятам: «На УДО не надейтесь. Местные суды получили указание - в связи с близостью Олимпиады по особо тяжким статьям никого не отпускать. Даже если вы погасили иски, вели себя образцово, имеете возможность быть трудоустроенными на воле, - Олимпиада важнее».
Чем дольше человек сидит, тем более умным он становится, вникающим в самые мелкие детали. «А что, - спрашивают ребята, - разве были приняты соответствующие поправки в УК РФ, как по педофилии, согласно которым мы должны сидеть до «звонка»?» «Нет, - говорят им, - просто дано такое указание, вы разве не знаете, где живете? В общем, вы ребята трудолюбивые, видно, что исправились, поэтому советуем вам подать документы на изменение режима со строгого на колонию-поселение. У нас все колонии-поселения переполнены, так что вас повезут в Россию, там закона побольше и уйти по УДО вам будет легче». На этом месте я прерываю их рассказ вопросом: «В какую такую Россию вас должны были привезти? Вы же сидели в Ставропольском крае, и сами - русские». «Нет, - говорят ребята, - Ставропольский край - это Северный Кавказ, отдельное государство со своими законами и понятиями, а Россия - это то, что севернее Ростова. Мы там все так и говорим, и думаем. В России закона больше, там ведь не будет Олимпиады, и там отпускают по УДО».