Читаем Бузина, или Сто рассказов про деревню полностью

Дед сидел до глубокой ночи, листая благоговейно книгу. Задержался на гусях, извлек очки, нащелкал что-то на счетах, погрыз карандаш. Отверг он перепелок по мелкости яиц и летучести, на бентамок фыркнул, полный презрения, пригляделся к мохнатым курам, плюнул, решив, что бабка этот пух прясть не станет, да так и уснул… Снилось ему курлыканье, схожее с журавлиным, и сам он себе снился, босой, в портах, перешитых из отцовских галифе, стоял он на берегу пруда, задрав голову, и глядел, как летят на юг гуси, и вдруг услышал, как их, домашние, начали перекликаться с дикими, тянуться, сбиваться в стаю, как вожаки загоготали, вытягивая шеи, созывая подросший молодняк и гусынь, и дикие, сделав круг, плавно сели на гладь пруда …во сне вспомнилось зачем-то, что ждали их несколько дней, вся деревня приходила дивиться, но домашние тяжелы, так и остались ждать – Рождества. И ни у кого рука не поднялась стрельнуть по легкой добыче. Дед проснулся в слезах, пошел, наступая на завязки подштанников к бабке, послюнил ее щеку поцелуем и спросил сырых семечек. Да я уж нажарю пощелкать-то, – умилилась баба, – чегой-ты вдруг? А Федюшкин вышел на двор и стал голубей кормить, тех, что возле хлева топчутся. Голубь, – пояснил он Стеше, – птица мира, во, как. Голубей буду разводить… они и гадють пристойно, а не то что, эти страусы – то…


Полёты над Пестряково

У нас, в Пестряково, круглым годом как весело. А уж зимой от смеха животики надорвешь. Выйдешь из избы на двор, в небо глянешь, вдох сделаешь, да тут же морозный воздух в тебя заползет, чисто веселящий газ какой. И сразу, главное дело, во всем теле ловкость и легкость, и тянет вверх. В самую, что ни на есть, неба макушку. Валенками еще потопаешь, подпрыгнешь чутельку – и всё. Ух, ты! – летишь! Наши деды так и летают над Пестряково – стаями. Чисто птицы. Сорок, правда, пугают. Синицы со снегирями, те нет, те привычные, что по небу крупные птицы навроде самолетов шастают, потому сами ближе к хлеву, где сытно. А деды летят себе, рукам машут, ногам не дрыгают – потому как влияние есть на аэродинамические свойства. Во, как! Праву руку вбок отвел – вправо лети, леву – влево. А ногам тормозить удачно. Бывали конфузы положения, что галоши слетали, и могли кому по маковке сыграть, и для порядку стали галоши снутри подписывать. Это чтобы и не попер кто, мало ли… так вот и глядишь – вон, Вихровы полетели – Мишка с Генькой. Братаны. Обы сивые аж, но годами к полёту годные. А вон – Михальков Петр Савельевич, староста бывший – ватник в дырку, борода в растопырку, тоже летит, канцелярская голова, сверху приглядывает за порядком. Кузовлев Игнат тоже летит, как жа! Хоша тверезый денек побудет, полетает в чистом воздухе, не? В небесах не глонуть, не курнуть – руки заняты завместо крыльев. Парамонов дед вдовый, тоже летат. Невесту ищет. А как? Деду одному худо, мыша с тоски в чулане песни жалостливые поет, сухой корки не сыскать. Дед Петр Петрович Фонарев осматриват окрестность на предмет браконьерского лова рыбы. Ну, наши-то знают, что Фонарь летит, сразу от лунок – прысь-брысь, пересидят, а кто чужой, то да. Со штрафом разрешите поздравить. А Мазаев Илья с Ильиным Антохой те просто летают. Им пузо холодит, чисто из бани в прорубь, как хорошо. Дружбаны они, старинных лет, с военной армии, во как. Летят, кричат песни и частушки неприличные. Мальцы тоже летать стали, куда как веселее в небе, чем в клубе, опять же фигуры высшего пилотажа отрабатыват, бочку и эту петлю Нестерова, во. Так и летают над Пестряково и чуть дальше, заодно и тучки разгоняют – а то самим же снег лопатой грести, не? А детей малых да мужиков не берут. Рано ищо. И баб нету. Бабы они, для воздуха подъемные, но секрет есть. Баба, она ж чего? В юпке! От-то. А ловко ли? Сам посуди, сплошное непотребство будет, а не небо полетов. Потому бабы по крышам сидят, шыпять, завидують! А деды – вона, понесло их, сердешных! Должно за ёлками, к Новому году, не?

ЗАГС на дубе том

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адриан Моул и оружие массового поражения
Адриан Моул и оружие массового поражения

Адриан Моул возвращается! Фаны знаменитого недотепы по всему миру ликуют – Сью Таунсенд решилась-таки написать еще одну книгу "Дневников Адриана Моула".Адриану уже 34, он вполне взрослый и солидный человек, отец двух детей и владелец пентхауса в модном районе на берегу канала. Но жизнь его по-прежнему полна невыносимых мук. Новенький пентхаус не радует, поскольку в карманах Адриана зияет огромная брешь, пробитая кредитом. За дверью квартиры подкарауливает семейство лебедей с явным намерением откусить Адриану руку. А по городу рыскает кошмарное создание по имени Маргаритка с одной-единственной целью – надеть на палец Адриана обручальное кольцо. Не радует Адриана и общественная жизнь. Его кумир Тони Блэр на пару с приятелем Бушем развязал войну в Ираке, а Адриан так хотел понежиться на ласковом ближневосточном солнышке. Адриан и в новой книге – все тот же романтик, тоскующий по лучшему, совершенному миру, а Сью Таунсенд остается самым душевным и ироничным писателем в современной английской литературе. Можно с абсолютной уверенностью говорить, что Адриан Моул – самый успешный комический герой последней четверти века, и что самое поразительное – свой пьедестал он не собирается никому уступать.

Сьюзан Таунсенд , Сью Таунсенд

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее / Современная проза