Бузинные ягоды и заклинание по уплотнению воздуха (СИ)

Она бормочет тихое «спасибо», понимая, что оно и в малой степени не описывает тот ураган чувств, что бушует внутри. Сметая все на своём пути, ярко сверкая именем, одновременно острым и таким сладким на языке, «Персиваль».

Когда они снова доходят до дверей ее гостиной, юноша останавливается. Он по старому пристально оглядывает все вокруг, словно в прошлый раз просто забыл дорогу и потому не приходил.

Порпентина не может удержаться, чтобы не смотреть на него. Взгляд против воли останавливается, изучая на аккуратных кистях рук, темном пальто, темном воротнике наверняка мягкого свитера, который выглядывает из-за не высокого воротника пальто. Понимание того, что просто неприлично так смотреть нисколечко не мешает, только подбадривает.

Запретный плод всегда оказывался сладок.

Спустя какое-то время, Персиваль тихо и немного хрипло, словно так же, как и она, боится нарушить их непонятную идиллию, говорит:

– До встречи? – Он вопросительно поднимает брови, мысленно надеясь получить отказ на такое раннее прощание. Но внешне юноша сохраняет спокойствие, снова следя за тем, как мягко Тина прикусывает нижнюю губу.

– Конечно. – как-то слишком растерянно говорит она, перед тем как сделать малюсенький шаг вперёд. Настолько близко, что ряды пуговиц ее пальто касаются мягкой ткани его, тихим шорохом. Настолько близко, что Тине хватает пары секунд, чтобы быстро встать на носочки и мазнуть губами по его щеке.

Настолько близко, что от ощущения чужого тепла у обоих кружится голова, а при соприкосновении кончики пальцев леденеют, подрагивая. Тина отстраняется быстро, настолько, что Персиваль даже не успел бы перехватить ее за талию, оставляя подле себя. Она ловко отскакивает, ярко улыбаясь, и Грейвс почти не жалеет, что не успел ее задержать.

– Хорошего вечера.

Грейвс эхом повторяет ее слова, слишком внутренне взволнованный, чтобы скрыть мягкую улыбку сковавшую губы. Её улыбающееся лицо, со смеющимися счастливыми глазами-ягодами, встаёт яркой картинкой в голове. Которую, пытайся-не пытайся, уже не выкинуть.

Да и было бы желание.

Комментарий к

Нежданно негаданно я чувствую, что мне сложно остановиться)))

========== Часть 3 ==========

Алый грейпфрутовый сок, мягкой горечью оставаясь во рту, пощипывал тонкую царапину на губе. Тина неприятно поморщилась, стирая каплю с нижней губы и после снова откусывая от дольки. Напротив неё, замерев, в розовой пижаме с фиолетовыми птицами вышитыми на воротнике, сидела Куини. Она, подперев ладонью подбородок, пристально наблюдала за сестрой, ожидая, когда с той спадёт её странное настроение.

Но Тина, кажется, вовсе ее не замечала, продолжая очищать спелые фрукты и с не меньшим энтузиазмом их есть. Когда Голдштейн старшая замерла с пальцем во рту, слизывая с него сок, то будто бы впервые увидела серьезно-заинтересованную собой сестру напротив. Она с тихим чмоканьем вытащила палец, поморщившись от звука, и снова подняла взгляд на легилиментку:

– Что? – может, стоило это сделать повежливее или для начала поинтересоваться о том, как у Куини дела, но Тина почему-то начинала раздражаться. Уже как полчаса сестра сидит напротив неё, гипнотизируя взглядом словно змея, в надежде, что та скажет что-нибудь сама.

– И ты ничего не скажешь? – Куини вспыхнула, хмуря тонкие брови и выпучивая глаза. Конечно, она и так все знала, легилименция ее не подводила, но то, что сестра, придя в гостиную, первым делом заинтересовалась фруктами, а не рассказом, выбивало Куини из колеи.

Ей бы хватило даже короткого «Привет, как ты? А я вот со счастливой одури поцеловала Персиваля Грейвса». И пусть не по-настоящему, все равно, что всего лишь в щеку. Сам факт этого действа ошарашивал. И Тина должна была что-то сказать, так гласило все на свете: статьи по психологии в тетушкиных журналах, любовные романы, и даже просто логика. Вместо этого она увлеченней думала об апельсинах и грейпфрутах, чем о случившемся, так что у младшей Голдштейн не раз мысль выскакивала из рук.

– Ты и так все прочитала, мне добавить нечего. – Тина потянулась за апельсином, хватая ладонью, слишком маленькой и бледной, фрукт с самой бугристой кожурой.

Куини продолжала пристально на неё смотреть.

Постоянство.

Девушка изучающе провела ладонями по твёрдой кожуре, думая с какого боку подступиться к фрукту. И, решив, что надо идти на таран, сдавила его с обоих боков. Кожица посередине промялась, а пара ярких капель брызнула в воздух.

– С тобой точно что-то не так, взять даже это… – не выдержав молчания, Куини обвела взглядом стол, пытаясь достучаться до сестры. Всем своим видом демонстрируя крайнюю ошарашенность происходящим, стараясь придать взгляду ощущение ужаса. Но, судя по тому, что Тина даже не шелохнулась, выходило плохо. Из рук вон плохо.

– Что тут непонятного, кожура справа, фрукты слева. – Тина резко пожала плечами, слишком дёргано для того спокойствия, которое она демонстративно из себя лепила. Да даже мотылькам, налипшим на окно, и то было понятно, о чем спрашивает ее сестра.

– Ты же даже не любишь цитрусы…