Бычара (СИ)

Дидерик аккуратно откатил инвалида подальше, а затем бросился в дом, пользуясь моим отсутствием в дверном проёме. Следом за ним вломилась и Люсия, и её драгоценная подружка. Увидев разбросанные по полу журналы с голыми девицами с лицом Аманды, Дидерик побледнел, а затем покачнулся и с тихим стоном рухнул на стул. Люсия же наоборот — не замечала ничего вокруг. Едва завидев брата, она тут же кинулась к нему, проверяя, действительно ли он цел, как я утверждал. Углядев пару ссадин, она укоризненно посмотрела на меня, а я в этот момент очень правдоподобно изобразил рвотные позывы.

Вот уж чего я не понимал, и от чего меня трясло и коробило — так это от её сестринской любви к ублюдку Бруно, учитывая всю ту мерзость, которой он осквернил её детство и юность. Уму непостижимо! Он бил её, оскорблял, пихал ей в рот мужское эго, выставлял шлюхой перед друзьями… И после всего этого дерьма она трясётся за его жизнь! Чёрт!

Раздражение закипало и рвалось наружу, как вода в закрытом наглухо чайнике. Не будь Люсия Люсией — моей «любимой француженкой», несбыточной мечтой десятилетнего Джеки Ванмарсениля — я бы, наверное, уже проломил ей череп. А заодно и Дидерику.

Тестостерон в крови кипел, и я довольно быстро убедил себя, что Дидерику надо врезать. Дёрнулся, готовясь замахнуться на него, ничего не подозревающего, кулаком, но вдруг замер, ощущая на плече практически невесомое касание.

Аманда подошла и совершенно бесстрашно привлекла к себе внимание, впрочем, тут же отпуская меня и складывая руки на груди.

— У него разве нет родственников? — спокойно, как и всегда, поинтересовалась она, специально, или нет, но загораживая проход и не давая выйти на свежий воздух, вдохнуть запах леса и покурить уже наконец-то.

Я усмехнулся, тут же забыв и о Дидерике, и о Люсии, всё ещё ощупывающей брата. Впервые рядом с Амандой у меня не было желания прогнать её. Наорать. Испугать. Показаться грубым. Она будто щелчком успокоила бушующий во мне вулкан. Чуть опустив глаза, я заметил, как её небольшая грудь вздымается под бежевым плащом, и не сдержал усмешки: уж в одном проклятый Схеперс был прав — она чертовски сексуальна.

— Счастливый случай, представляешь, у этого говнюка никого нет, кроме соседки-сиделки. — Пожав плечами, я, не отвлекаясь ни на что, разглядывал объекта моего возмездия. Или, может, вожделения?

— Джек, что ты задумал? — Аманде очень хотелось показаться расслабленной, но я не мог не замечать, что безумный блеск в моих глазах слегка её тревожит.

— А ты отправь Люсию и Дидерика отсюда, тогда узнаешь. — Подмигнул я и, обойдя её, вышел на улицу. Затем схватил Дидерика за локоть и выставил наружу, тут же возвращаясь и за Люсией, жалкое сопротивление которой прошло для меня незамеченным. Итого в домике осталась лишь Аманда и Бруно, упавший перед ней на колени и целующий её ноги, радуясь моему подарку.

— Ты обещал отдать мне брата! — как мышка, попавшая в ловушку, пропищала моя француженка. Ей очень хотелось зайти обратно в дом, но я уже никого не пускал, а Дидерик, её нынешняя опора и защита, явно не желал ввязываться в драку.

— Вот как отвезёте бедолагу и вернётесь, обещаю, отдам вам Бруно, — с усмешкой сказал я.

— А если я не поеду? — шепнула Люсия, поглядывая через моё плечо на дверной проём, в котором виднелись силуэты Аманды и счастливого Бруно.

— Тогда я свяжу тебя и суну кляп в рот, а потом отымею так, что встать не сможешь, — я угрожающе ухмыльнулся и, чтобы выглядеть ещё более устрашающим, шагнул вперёд, практически прижимаясь к ней вплотную.

На мгновение я даже представил сказанное и оттого улыбнулся ещё шире. Будто на несколько секунд успел позабыть, что «мечту» не ебут, а тихо лелеют, но безумие не продлилось долго: увидев округлившиеся от ужаса и удивления глаза моей вожделенной француженки, я усмехнулся и отстранился, понимая, что всё делаю верно. Всё-таки иногда мечта должна оставаться мечтою.

— Я же сказал, что отдам тебе брата целым и невредимым, почему не веришь? — я продолжил говорить уже спокойнее. — Скажи, я хоть когда-нибудь тебя обманывал?

Люсия покачала головой и, опустив взгляд, сделала пару робких шагов назад.

— Поезжай помоги Дидерику, — Аманда неожиданно для меня подала голос. — А я обещаю тебе, что с Бруно ничего не случится. К тому же посмотри на него — он вполне доволен!

Я усмехнулся, в момент осознав, почему Аманда стала любимицей всех психов Бельгии: её дар убеждения и эти тёплые интонации в голосе могли с любым сотворить чудо. Вот только жаль, что на меня это не действует.

Решив играть с «психологиней» заодно, я отошёл в сторону и дал Люсии убедиться, что Бруно радуется, как трёхлетний ребёнок целой плитке шоколада. Он стоял на коленях, сложив руки как при молитве, и любовался Амандой. Она была его иконой.

Честно говоря, идя на такие уступки, я надеялся, что Люсия наконец успокоится и свалит, забрав с собой всех ненужных, давая тем самым моей мести свершиться. Но не тут-то было. Её тревожность достигла апогея: видимо, она подумала, что неспроста я пытаюсь выпроводить их с Дидериком столь настойчиво.