Бычара (СИ)

— Бруно, ещё будешь? — Я повертел бутылку перед его глазами, тот помотал головой, но я-то знал, что он хочет. — Для тебя сделаю всё, что пожелаешь! — Отхлебнув с горла, я плевком выплеснул спирт ему в рожу, отчего Бруно зажмурился. Видимо, попало в глаза. — А ты хотел в рот? Ну, так бы и сказал сразу, а то «му» да «му»!

Схватив его за скулы, я сжал щёки так, чтобы челюсти открылись как надо, и влил алкоголь прямо ему в глотку, как остальным. Мне не хотелось, чтобы этот гад прикасался к горлышку. Бруно поперхнулся и стал задыхаться от сильных спазмов. Жидкость сдавливала, обжигала глотку, стекала по подбородку.

— Что, невкусно, да? Смотрите, что у меня для вас есть. То, что вы так сильно любите! — Встав, я подошёл к сундуку, достал оттуда порножурналы — уникально раритетные, двадцатилетней давности, принадлежащие когда-то главному завсегдатаю «гнезда разврата», — и кинул по одному каждому на колени.

Бруно задержал дыхание. Видимо, в мозгу вспыхнула электрическим разрядом старая нейронная связь, соединяющая похабные изображения, движения рукой в трусах и жидкий кайф, обжигающий внутренности.

Бруно, жадно приник к одному из толстых и потрёпанных журналов, выискивая определённые фото.

— А-аманда-а…

Перестав пить виски, я уставился на него, сияющего от удовольствия, а затем перевёл взгляд на изображение, вызвавшее такую бурную реакцию, и обомлел: лица сразу нескольких моделей были закрыты фотографией невинной девочки, ещё даже не подростка, совсем ребёнка с большими глазами и густыми волосами. Этот ублюдок! Сука, ещё тогда, семнадцатилетним уёбищем, вклеивал в журнал её фото.

М-да, я ошибся, думая, что он способен влюбиться. Влечение и тупая животная похоть — это всё, что могла выжать из себя подобная тварь. Двадцать лет я жил без яиц, лелея план мести, каждую ночь представляя, как заставлю его страдать, как раздавлю, как скручу его душу в узел, но… Но, чёрт подери, будет ли это иметь смысл, если у этого куска дерьма нет ни души, ни сознания, ни способности чувствовать?

Бруно тем временем, кажется, совсем забыл и обо мне, и о дружке. Он хлопал в ладоши от счастья и глупо хихикал, глядя на объект вожделения, а затем взял журнал и начал зацеловывать фото с лицом Аманды. Присмотревшись, я заметил наконец, что этот псих не ограничился одной страничкой: все модели в этом толстенном журнале, да и в других, возможно, тоже имели лишь одно лицо.

Хм, возможно, моё дело ещё не проиграно! Пусть не выйдет причинить ему боль, сыграв на чувствах, но я ведь могу использовать то, что есть — омерзительный, но сильный инстинкт — похоть.

— Вот же конченый извращенец! — рыкнул я, пиная Бруно ногой и испытывая непонятную смесь ненависти к нему, бурлящей во мне вот уже два десятилетия, с безумной радостью садиста оттого, что я нашёл наконец его болевую точку, слабое место, ахиллесову пяту! Именно туда и нужно будет бить!

Бруно не стал подниматься после удара. По привычке сунул пятерню под резинку штанов, он поднял журнал перед глазами и ахнул от удовольствия, прикрывая глаза.

— Хрен тебе, ублюдок! — прорычал я, отобрав журнал, и начал демонстративно листать его, желая подразнить дебила.

Бруно завыл и протянул руку в надежде забрать у меня своё удовлетворение, а я довольно расхохотался, понимая, что был прав. Его похоть гораздо сильнее, чем любое из чувств, а значит, именно она и причинит ему боль. Чёрта с два я дам тебе кайфануть, уродец!

— Что, так хочется Аманду выебать, да? — с притворным сочувствием спросил я, вдыхая смердящий воздух. Схеперс закивал головой, скуля как щенок и прося отдать ему кусочек его разума. — Знаешь, а она и правда очень сексуальна. Я как-то раньше гнал от себя эти мысли, а теперь вижу, что зря, — рассматривая детское лицо под разными ракурсами, восхитился я.

Найдя постер обнажённой модели с приклеенной головой Аманды:

— Рассказать, какой она стала?

Оба довольно закивали, а Бруно даже присвистнул и завизжал от восторга. Но, как это иногда бывает, в самый неподходящий момент в кармане завибрировал телефон. Выругавшись, я ответил Дидерику. Может, он одумался и решил тоже порадовать меня?

— Ты передумал и хочешь дать мне номер? — Оскалился я, кинув журнал на пол. Бруно быстро подполз, поднял его и принялся листать, высунув язык.

— Джек, прекрати это безумие! — потребовал друг, пытаясь докричаться до моего затуманенного сознания. Еле сохраняя спокойствие — с «Метилтестостероном» я малость переборщил, — не желая этого, я громко огрызнулся:

— Не прекращу!

— Послушай, Джек. Люсия знает, что Бруно с тобой! Сейчас мы с Амандой уговариваем её не звонить в полицию и решить всё мирно! — Я отчётливо слышал шум машины, что могло означать одно: он едет спасать Бруно, и не один. Я улыбнулся. — Ты хоть понимаешь, что это похищение?

— Понимаю, — я старался ответить как можно спокойнее и не переходить на повышенные тона, поглядывая на Бруно, со стоном наглаживающего фото Аманды.

— Так ты готов отдать нам его? Ты же не хочешь сидеть за решёткой из-за этого урода?