Быдло-прокуратор

– Мы привели к тебе на суд преступника, но наш закон не позволяет войти в дом язычницы, при всем нашем уважении к кесарю и тебе лично, прокуратор. Мы чтим законы Рима и чтим тебя как мудрого и беспристрастного судью. Мы считаем своим долгом отдать мятежника на суд Риму, на твой суд, – сказал первосвященник сдержанным, но слегка дрожащим голосом, пытаясь выразить свое фальшивое почтение к прокуратору, его спутники одобрительно закивали.

– Так бы сразу и сказали, – ответила польщенная лестью Владлена и продолжила в снисходительном тоне. – Войти они не могут? Тогда будем разговаривать здесь. И судить будем здесь. Григорий, распорядись, чтобы сюда вынесли мой переносной трон, какой-нибудь навес, принеси мне пиццу и стакан апельсинового сока.

Площадь перед местом, именуемым лифостротон, продолжала заполняться людьми – жителями Иерусалима, и римскими солдатами – для поддержания порядка. Вскоре, на место суда – некий высокий и достаточно просторный пьедестал (лифостротон) вынесли трон, навес, столик и принесли прокуратору пиццу и стакан сока. По левую сторону от Владлены, по стойке смирно, стояли двое солдат из личной охраны – в полной экипировке, по правую сторону от нее стоял Григорий и манерно подравнивал ногти пилочкой для ногтей.

– Подойдите ближе, подведите преступника, – обратилась Владлена к первосвященникам и взяла в руку первый сочный кусок пиццы с мясом, первосвященники подошли к основанию пьедестала. Лицо главного из них было искажено от гнева и отвращения, которые вызывала у него Владлена, но он помнил о своей главной цели – предать Христа распятию и борода, борода помогала ему скрывать свое истинное отношение. – В чем вы обвиняете этого человека?

– Этот человек утверждает, что он сын божий и царь иудейский, тем самым сеет смуту в народе. Он нарушает и презирает наши многовековые традиции – ответил первосвященник.

– Может он просто дурачок? – предположила Владлена, жуя пиццу.

– Нет, он – бунтарь. Потому мы и привели его к тебе, мы не стали судить его по своим законам, признавая власть Рима. Он учит народ против Кесаря, против Рима и против тебя.

– Хорошо, – ответила Григорьева, – сейчас, я закончу завтрак и поговорю с ним наедине, допрошу его лично. Поднимитесь сюда, я хочу рассмотреть его.

– В вашем допросе нет необходимости, этой ночью он во всем признался, прокуратор, тебе остается лишь принять решение, – ответил первосвященник.

Владлена ничего не ответила, она лишь отмахнулась рукой от первосвященника, как от назойливого насекомого и продолжила есть пиццу, периодически с любовью посматривая на Григория, который тоже ел пиццу, принятую из рук прокуратора. Так прошло около десяти-пятнадцати минут, возмущение в толпе нарастало, локально начинались словесные перепалки между иудеями и римскими солдатами. Нескольких иудеев даже грубо арестовали и увели с площади. Христос все это время стоял молча, исполненный вселенского покоя, он с пониманием и сожалением смотрел на происходящее и периодически фокусировал взгляд на Владлене.

– Ну что ты так на меня смотришь? – обратилась к нему Владлена, закончив трапезу. – Ждешь жалости и снисхождения?

– Ты должна рассчитывать на мое снисхождение, – ответил Христос.

– Дурачок, – ответила Владлена с усмешкой, – и правда, дурачок.

Владлена встала со своего трона и прошла в преторий, следом за ней двое стражников провели Иисуса. Все они оказались в роскошной и просторной комнате. Владлена расхаживала по просторной комнате, как ворона кружась вокруг Христа. Иисус со связанными руками стоял в центре этой комнаты.

– Ну, что ты можешь сказать в свое оправдание? – спросила она. Христос ничего не ответил.

– Молчишь, – констатировала Владлена очевидный факт и тут же сделала сомнительный вывод, – значит, признаешь свою вину.

Христос не отвечал.

– Осуждаешь меня? За блуд, за предательство, за ложь, за гнев и ненависть? «Ничто, входящее в человека извне, не может осквернить его. Исходящее из человека оскверняет его…». Разве это не твои слова? – спросила Владлена.

– Ты произнесла эти слова, – ответил Христос.

– Значит, все-таки, твои слова. А если твои, то, как ты можешь обвинять меня в распутстве и прелюбодеянии? – заявила Владлена довольная собой.

– Лучше бы ты не произносила слов, смысла которых не знаешь, – спокойно ответил Христос.

– Вот, ты не в состоянии ответить на мои вопросы. Ты ничего не знаешь, но осуждаешь меня.

– Ты не в состоянии услышать ответы, – ответил Иисус.

– Что мне делать с тобой? – тяжело вздохнув, спросила Владлена.

– Делай то, что велит тебе твоя душа.

– Душа? – задумалась Владлена и зажмурилась будто бы, пытаясь заставить говорить свою душу, но та предательски молчала или Владлена просто ее не слышала. Она давно уже не слышала своей души, повинуясь лишь стремлениям тела и скудным помыслам разума. С сердцем было проще – сердце она иногда слышала – периодически у нее бывали приступы тахикардии после бурных пьянок. – Мне плевать на этих бородатых идиотов. И на тебя мне плевать, я просто не хочу лишиться своей власти из-за тебя.