Бык из машины

Питфей: Да. Идет еще какой-то эксперимент. Приезд Тезея в Кекрополь сдал доктору новые карты, и доктор ходит с козырей. Если Тезей стимулирует наводку Минотавра на рога того носителя, который находится рядом с Тезеем… Мне неловко об этом говорить, Эфра, но наш мальчик был создан так же, как Прокрустовы аватары — наводкой бога в первом случае, наводкой чудовища во втором. Похоже, Тезей все-таки стимул… Эффект синергизма: присутствие Тезея делает выбор Минотавра однозначным — его тянет к тому рогоносцу, который находится рядом с Тезеем. На месте Прокруста и Миноса я бы вцепился в эту идею когтями и зубами. Не надо ждать, пока Минотавр сам наведется на чьи-то рога: ищи его потом! Достаточно найти сговорчивого полубога и стимулировать процесс прямо в черной операционной, без лишних проблем. Я допускаю, что планы Прокруста еще более грандиозные — он же говорит, что это будет величайшее достижение…

Эфра: Папа, я боюсь… Папа! Что с тобой?

Питфей: Ничего. Все в порядке.

Эфра: Не ври мне! Это приступ, да? Приступ?! В Кекрополе опять убили аватару?!

Питфей: Вряд ли. Погоди, дай отдышаться. В Кекрополе, но это не похоже на убийство. Все ослаблено, и не только расстоянием. Я бы сказал, что это клиническая смерть. Или впадение в кому. Похоже на реанимацию. Кого-то из аватар вынули с того света…

Эфра: Кого-то из аватар Прокруста?

Питфей: Я не уверен…

Запись обрывается.

х х х

Радамант Астерид, шеф Кекропольского регионального отделения (О)ДНБ, прослушал запись в третий и последний раз. Перед этим он дважды прослушал полную запись встречи Миноса, Прокруста и Синида, отправленную ему по тем же каналам. Он знал, что Питфею известно о «жучках», размещенных в Питфеевом доме. Раз беседа Паучка с дочерью была переслана Радаманту, значит, Паучок того хотел. Не захоти он, и запись все равно была бы переслана Радаманту. Но, возможно, это была бы несколько иная запись.

Я знаю, подумал Радамант. Я знаю, что он знает, что я знаю…

Встав из-за стола, он подошел к стене кабинета. Долго смотрел на фото в рамке: трое братьев-Астеридов — Радамант, Минос, Сарпедон. Походная одежда, снасти для рыбной ловли; у Миноса в руках пятикилограммовая кефаль. Из всех троих смеялся только Сарпедон. Молодость, сказал себе Радамант. Время, когда не надо принимать сложных решений. Если ты молод, все решения простые.

Приступ у Паучка, напомнил он себе. Ослабленный, но все же приступ. Паучок мог обрезать запись раньше, на реплике «Папа, я боюсь», но предпочел, чтобы Радамант узнал о приступе. Все продолжается, говорил этот момент. Все продолжается, и будет продолжаться, пока мы это не прекратим.

Достав вайфер, Радамант отбил сообщение:

«Поступай, как сочтешь нужным».

Кусая губы, добавил:

«Честь семьи. Если сможешь, сохрани ее».

Сообщение юркнуло в паутину, быстро двигаясь по нитям, ведущим к трезенскому Паучку. Почти сразу пришел ответ — нет, не ответ, новое сообщение.

Сарпедон Астерид, руководитель оперативного сектора ЭРС — Эллинской разведывательной службы — писал брату:

«Поступай, как сочтешь нужным».

И еще:

«Честь семьи. Если сможешь, сохрани ее».

Как же мы все-таки похожи, вздохнул Радамант.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

_{«Мне плохо! Приезжай!» — «Ты хочешь это прекратить?» — «Да, я умею убеждать» — «Со мной нельзя спорить» — «Полагаете, у нас война?»}

1 Ариадна

Радуйся, приказала себе Ариадна.

Радуйся, что сейчас все иначе. О, она хорошо помнила, как это бывало раньше! Помнила всем телом, каждым нервом. Сокрушительный удар в грудь — изнутри. Вместо сердца — граната, взрыв в клочья разносит клетку рёбер. Проходит секунда — вечность! — за ней другая, третья, а ты ещё жива. Отбойный молоток, ожесточённый, мощный долбёж — не мытьём, так катаньем сердце прокладывает себе путь наружу. Накатывает удушье. Спазм лёгких. Сверху давит непомерная толща воды, нет, не воды — горячего асфальта. Воздуха! Конвульсии сотрясают тело, словно через Ариадну пропускают электрический ток. В пять лет ее ударило током. Двести двадцать вольт. Чепуха, баловство в сравнении…

Гибельная безнадёжность. Не спрятаться, не убежать, не вынырнуть…

Темнота.

За тьмой приходил вздох: первый, судорожный. Чернота перед глазами приобретала багровый оттенок, желтела, рассеивалась. Липкий пот. Дрожь пальцев. Хрип. Судороги мышц. Остаточные видения, словно подсмотренные тайком обрывки чужого кошмара, утренним туманом тают в воспалённом мозгу. Мрачные помещения, пыльный свет. Чьи-то тени. Фигуры без лиц, лица в масках. Ночные улицы — иные были ей знакомы. Яркий свет. Хищный взблеск стали. Темнота. Свет, взблеск, снова темнота — это повторялось всегда.

Радуйся!