Быков Сергей Николаевич

     Мы не все время дурачимся, вовсе нет! Но ходить с кислыми рожами у нас не принято. Наше племя полно любви. Соле любит Артема. Хват любит обеих своих жен, но постоянно норовит смыться от них куда-нибудь в поход, на охоту, на рыбалку...

     И Великая Видящая нас действительно шлепает по макушке, это правда. Если мы невнимательны к урокам, набезобразим или еще чего. Но, она бьет так, что другой раз такое ощущение, словно гладит. Будто маленьких деток. Все мы у нее - сынки да дочки. А она наша мать. У меня не хватит нужных слов, что бы рассказать, какие, на самом деле наши женщины, и что, они для нас значат.

     - Да, ты часто говоришь непонятные слова. - Задумчиво соглашается Унхот.

     - Это потому, что в нашем племени мы говорим на другом языке. На языке вождя Горького Камня. Этот язык намного более сложный и богатый. А еще он красивый. Мы часто поем песни на нем.

     - Песни? Как это?

     - Это надо слышать. Вы тут, иногда, соберетесь у костра и давай подвывать, боле-менее слаженно. Как бы поете. Но, то гундение, что вы изображаете голосом, под настроение - это не песни.

     - Спой!

     - Я не лучший певец, хе-хе! И в любом случае, ты не поймешь, а это важно, поверь.

     - Научи меня своему языку!

     - Хм, ты думаешь это так просто? Я учился ему много лет. Некоторые, тот же Хатак, до сих пор говорит не совсем хорошо. Правда - парень улыбнулся - ругается очень качественно. И что удивительно, совсем чисто. Хотя дядя Петр убежден, Хатак придуривается.

     - А ты попробуй! Я очень способная. Ну, попробуй.

     - Эхе-хе. Ладно. Запоминай одно важное слово. Повторяй - "Прилипчивая".

     - Прилипчивая - медленно, но совершенно правильно повторила Унхот.

     - Однако! - восхитился Ярик.

     - Я же тебе говорила - довольно улыбнулась девчонка - А что оно значит?

     - Ну-у, - парень почесал макушку. Вот ведь, сам себя, от "большого ума" загнал в ловушку. - Сейчас я попробую тебе это как-нибудь на пальцах объяснить.

     Унхот оказалась, действительно способной ученицей.

     Ярик много рассказывал о жизни своего племени. Что, такого, его просили, а он и не отказывал. Тем более дядя Петр ему не запрещал. Лишь просил не сильно привирать. А зачем привирать? Только чистая и не замутненная правда. Хотя, иногда, парень ловил себя на мысли, что его рассказы сродни сказкам, которые любит сочинять старый дед Хатак, или рассказывает сам Горький Камень. До того неправдоподобно многое звучит. Не принимал бы сам в этом участие, с трудом бы поверил.

     Рассказывал Ярик о том, как живет его племя. Как охотятся, как ловят рыбу, добывают птицу. О том, как сражались со Старыми Людьми. Как строили катамаран по имени "Красавец" и как на нем путешествовали. Как сражались с духом зверя, воплотившемся а Длиннолапом. Как Мадам ползла, вся израненная, чтобы доверить своего щенка вождю, и как тяжко он его выхаживал. Как вождь, однажды, отрубил гиене голову одним ударом. Ярику было что рассказать. Послушать его собирались если не все, то многие. Дядя Петр называет это заковыристым словом - информационным голодом.

     Ярик поудобней устроился на лежаке. Сегодня отмудохав двух взрослых охотников, он убедился в справедливости слов учителя, что бить в полную силу не сдерживая себя иногда гораздо проще, чем делать контролируемые удары на тренировке. Удивительно, но ему не пришлось сильно напрягаться. Вот, казалось, взрослые и опытные охотники, но куда им против Тайбо. Тут, как говорит, дядя Петр - школа! А не мухи насрали. Да!

     Еще пару месяцев, и уже будет нужно выдвигаться к месту битвы. Пока промежуточный результат тренировок был, скажем так, удовлетворительный. Шиты, по крайней мере, охотники держали с понятием. Копейщики перестали лезть из второго ряда, через голову впереди стоящих, сулицы метали из-за стоя навесом, а не как раньше в прыжке, дабы освободить обзор. В общем, дело потихоньку двигалось. Еще есть время...

     Вдруг, в шепот лопающихся пузырьков и тихое журчание воды вплелся посторонний звук. Ярик приподнялся на локтях и увидел, как в пещеру легким шагом вошла Унхот. Внимательно посмотрев на парня, она неторопливо прошла и расположилась на большом плоском камне, метрах в трех. Грациозно сев, она подтянула к себе колено обхватила его руками и молча уставилась на парня. Была она полностью обнажена, что и не удивительно в такой-то парилке.

     Тут, кстати, в теплых пещерах, мало кто затрудняет ношением на себе излишней одеждой. Спасибо матушке-природе. Так, носили, что мужчины, что женщины чисто символический кусочек шкурки спереди, а дети, до определенного возраста, и вовсе обходились без него. Так что, и голые груди, и ягодицы, разных размеров и качества, он наблюдал ежедневно. Но вот так, чтобы к нему, кто-то заявилась одна и голая, такого с ним тут еще не было.

     Они долго играли взглядами, ждали кто же первый нарушит молчание. Наконец Унхот не выдержала.

     - Не волнуйся, мама знает - заявила она.

     - Ну, во первых, я не волнуюсь. А во вторых, я бы больше волновался не о том, что мама знает, где ты сейчас, а о том, чтобы об этом не знали твои подруги. И в-третьих, позволь у тебя узнать, мама знает - что? Или о чем?