Быль об отце, сыне, шпионах, диссидентах и тайнах биологического оружия

Наконец-то, на старости лет я собрался написать книгу про своего папу и хотел бы расспросить тебя про дела давно минувших дней. Если ты не против того, чтобы со мной поговорить, то отзовись, пожалуйста.

А если не хочешь, то тоже дай знать.

Всех благ!»

Он ответил мне одной строчкой: «К сожалению, увы, не смогу. Привет. Здоровья тебе».

Тогда я отправил ему часть рукописи, где рассказывалось, как Безруков его мне раскрыл. И приписал: «Вот для ознакомления три главы. Если решишь отреагировать, дополнить, исправить, то буду благодарен. Успехов».

Он мне не ответил.

Ну что ж, значит, не хочет признаваться и каяться. В память старой дружбы у меня рука не поворачивалась сделать ему, как говорят в тюрьме, «предъяву». Но моя сестра Ольга накричала на меня по телефону: «Опять твое всепрощение! Тоже мне, князь Мышкин. Он папу нашего не пожалел, чуть его в тюрьму не упек. Эти люди – не люди. Их надо искоренять, как класс. Ты чудом, случайно раскрыл стукача и бережешь его чувства – как тебе не стыдно? За ушко его и на солнышко!»

Пока я писал книгу, прошло несколько лет, а я все еще колебался, позорить ли мне имя старого друга. И тут началась война в Украине, разом разрешив мои сомнения. Произошедшее моментально отбросило все стандарты на полвека назад; аннулировало сроки давности, вернуло мне ощущение тотальной конфронтации с Конторой. Ольга права: эти люди не заслуживают снисхождения. КГБ есть КГБ, а Вася – их человек; «за ушко его и на солнышко!» И я все-таки решил назвать его по имени (см. указатель имен).

* * *

Следующим этапом в следственном деле «Рецензент» была установка «техники».

– В смысле, прослушки телефона?

– Да нет, телефон – рутинная вещь, – улыбнулся Сергей. – Это мы сделали с первого дня. Но все в Москве знали, что мы слушаем телефоны, так что это не слишком информативный метод. Нам нужно было слушать разговоры в квартире, в каждой комнате и с высокой чувствительностью.

«Объект» занимал трехкомнатную квартиру на втором этаже двенадцатиэтажной башни в жилом комплексе Академии. Изучив план здания, Сергей вместе со специалистом из 12-го отдела КГБ[46] определили, что лучше всего ставить технику через потолок, из квартиры сверху. Там жил еще один академик, химик Игорь Васильевич Петрянов-Соколов.

Я его помнил со школьных лет и очень гордился знакомством, потому что он был главным редактором научно-популярного журнала «Химия и жизнь», которым увлекались советские школьники. Жена Игоря Васильевича дружила с моей мамой. Своим высоким положением Игорь Васильевич был обязан участию в разработке советского атомного оружия в 1940-х годах.

За советом, как найти подход к Игорю Васильевичу, Сергей обратился к сотруднику КГБ Николаю Белоусову, работавшему под прикрытием в Президиуме Академии.

– Нет ничего проще, – сказал Белоусов. – Этого академика я хорошо знаю; он сочтет за честь помочь органам.

Белоусов устроил встречу, и Сергей попросил Петрянова-Соколова предоставить КГБ квартиру на несколько часов, якобы для того, чтобы понаблюдать за встречей двух подозреваемых во дворе под его окнами. Операция состоялась в одну из суббот июня 1982 года, когда, судя по телефонным разговорам, отец собирался везти всю семью на дачу. Академик отдал Сергею ключи от квартиры, а сам с женой отправился в гости. Всего в операции участвовали 13 человек: трое техников из 12-го отдела, которые устанавливали оборудование; двое оперативников, прикрывавших подходы к квартире; связист с рацией на связи с Сергеем, сидевшим в машине внизу; двое водителей и группа наблюдения из четверых человек, которые прикрывали дачу на случай, если кто-то решит неожиданно вернуться в город.

Когда несколько лет спустя мои родители покидали Россию и мама пошла прощаться со своей подругой с третьего этажа, та шепотом призналась, что КГБ подслушивал отца из ее квартиры, как она выразилась, «с согласия моего дурня» – третье стопроцентное подтверждение, что Сергей Безруков рассказал правду.

Не прошло и двух недель после установки «техники», как начала поступать бесценная оперативная информация. На встрече в квартире Гольдфарба Ник Данилов попросил профессора помочь ему собрать информацию для статьи о ситуации в советской биологической науке. На следующей встрече присутствовал и агент Вася, которого профессор попросил помочь Данилову с проектом. В следующий раз, когда они встретились, Вася рассказал Нику множество пустяков, слухов и анекдотов, которые давали общую картину советской биологии. К следующей встрече Вася обещал принести дополнительный материал, который, по его словам, Нику будет весьма интересен.