Был у меня друг

– Но у него своя судьба, понимаешь? Свой путь, к которому ни ты, ни кто-либо другой не имеют совершенно никакого отношения. Почему ты должен страдать от того, что человек проходит свой путь, решает свои задачи? У тебя ведь есть свои вопросы, на которые, кроме тебя, никто не ответит.

– Слышь, старик, – нахмурившись, посмотрел на дедушку Степана отец Егора, – ты говори, да не заговаривайся. Что значит «человек»? Этот человек – мой сын, понимаешь? Мой!

С этими словами он крепко схватил старика за запястье обеими руками и, сильно сжав свои кисти, до крови закусил нижнюю губу. Затем внимательно заглянул ему прямо в глаза и, не отпуская его руки, сказал:

– Он часть меня, я его хотел, я его ждал, он моя кровинка, надежда.… Мы связаны с ним невидимой нитью, меня нет без него, а ты говоришь, другой человек……

Видя, как задрожал всем телом этот несчастный мужчина, дедушка Степан уверенно положил свою большую свободную ладонь ему на темя, и отец Егора как-то сразу обмяк и успокоился. Отпустив руку старика, он прислонился спиной к прохладной стене дома и смиренно закрыл глаза.

Не отнимая руки от его головы, дедушка Степан произнес:

– То, что Егор твой сын, это тебе только кажется. Он – сын Жизни, которая сама заботится о своем развитии и продолжении. Он пришел в этот мир через тебя, но не из тебя. Он пуля, но стрелок не ты; ты – лишь ружье, покоящееся в невидимых руках бытия. Поэтому ты должен избавиться от этой изнуряющей тебя привязанности. Но я не говорю, что ты не должен его любить. Любить – это совсем другое. Это не значит терзать свое сердце и не жить, как не живешь ты. Любовь не умирает, даже если гибнет тело, которое все равно когда-нибудь исчезнет с этого Света. Любовь – это суть мира, тебе надо это осознать…. Пока не поздно. Ты должен жить и решать свои задачи независимо от того, вернется Егор или нет. Ты такой же сын вечного бытия, как и он, и у каждого из вас свое предназначение. Мы не самостоятельные единицы – это величайшее заблуждение всего человечества, и в этом корень всех людских страданий, абсолютно всех. Мы здесь на службе, и главная задача каждого человека – понять, в чем ее суть, а постигнув, старательно ее исполнять, пока не кончатся последние силы. Лучше плохо сделанное, но свое дело, чем хорошо выполненная чужая работа. Это и есть секрет счастья! Все просто, пойми это и ищи себя, у тебя еще есть время. А Егором можешь гордиться, в сыновья тебе досталась очень зрелая душа. Тебе выпала большая честь быть его отцом; таких людей, как он, очень мало в наше железное время. Крайне мало……

Уже отворяя жидкую калитку, дедушка Степан на мгновение обернулся, чтобы еще раз взглянуть на Егорова отца. Тот все так же сидел на скамейке, прислонившись спиной к белой стене и закрыв глаза, вот только лицо его стало светлее, и на устах появилась легкая улыбка. «Слава тебе, Господи!» – благодарно посмотрел на Солнце дедушка Степан.

– У меня нет сил радоваться, не обижайся. – Егор безвольно лежал на земле, единственным уцелевшим глазом глядя в безоблачное, ясное небо. – За последние сутки я уже несколько раз умирал и не умер, только не знаю, почему. Когда меня подвесили над ямой с этими тварями, все было понятно: жизнь сделана, все задачи выполнены, оставалось только напоследок не струхнуть перед уходом.… С этим тоже справился, и тут ты.… Не обижайся, но легче мне не стало. Я изуродован и опустошен; зачем я еще тут нужен, непонятно.

– Да-а. Похоже, крыша у тебя точно съехала. Ему жизнь спасли, а он даже и не рад.

– Извини, я не могу тебе всего объяснить, но мне очень плохо.… Во всех отношениях плохо, так худо, что я еле сдерживаюсь, чтобы не попросить тебя застрелить меня.

– Чокнутый!

– Я всегда был таким. Дома меня тоже все так называли, кроме отца и еще одного человека. Казаться «нормальным» всегда стоило мне больших усилий, которых больше нет.

– Ну, и что мне с тобой делать?

– Знаешь, на самом деле все просто. Уходи, побыстрей уходи, а меня оставь. Искать вряд ли будут, потому что никто из них не видел тебя; оставляй мне пистолет и уходи. А я их здесь встречу, все равно я одной ногой уже там…. Умереть в бою – это, пожалуй, единственное, что я еще могу сделать стоящего… – Егор сделал паузу, на мгновение задумавшись. – Да это, видимо, и есть последнее испытание, все остальное пройдено. Не медли, у тебя не так много времени….

– Уходи, уходи…. Вот заладил. Зачем, скажи мне, я тогда рисковал? Отсиделся бы, да и все.… Признаюсь, была такая мысль. Но потом оказалось, что отсидеться я не могу, не имею права. Вся жизнь последующая окажется тогда полной бессмыслицей.