Была холодная зима

Иван повиновался. Лулу поднялась на цыпочки и слегка прикоснулась губами к его губам. Через секунду, он и опомниться не успел, дверь за девушкой уже захлопнулась. Иван, оставшись один, был в недоумении: «Что это было? Наваждение какое-то…»

Он отошел от двери, сел на табурет, провел ладонью по губам, будто хотел снова почувствовать тепло ее юных уст. Через минуту встал и открыл дверь. Морозный воздух приятно бодрил. Сверкающий на ярком солнце снег слепил глаза, заставлял щуриться. В душе Ивана, казалось, звучала музыка. Он решил пройтись по двору. Изредка поднимал голову, чтобы взглянуть на окна. Было тихо, словно в доме никого нет.

«Что происходит? — подумал Иван. — Я вижу ее всего второй раз. Милая девушка решилась на поцелуй… Я когда-то уже испытывал нечто похожее. Но с кем?»

Через некоторое время ощущение эйфории прошло. Мужчина словно избавился от колдовских чар и почувствовал, что продрог. Увидел, что стоит в одном пиджаке, ходит по снегу в тапках на босу ногу… Он быстро вернулся в свою комнату. Растирая озябшие руки, надел телогрейку.

Иван не очень любил время, когда был свободен. Мысли одолевали его, а отсутствие ответов на вопросы заводило в тупик. Единственной радостью стали жеребцы, которые уже привыкли к нему и всегда ждали его появления. Иван это чувствовал. Когда начинал их чистить, гладить по гривам, они будто бы кланялись, благодарили. Вот и в этот раз, чтобы скоротать время, мужчина пошел к ним. На стене конюшни висел кнут. Иван взял его и начал разглядывать.

Кнут был изготовлен особым способом. На полуметровом деревянном кнутовище закреплено двадцать четыре переплетающихся кожаных ремешка разной длины. Постоянно носить его имел право не каждый цыган, а только знатный рома или завзятый лошадник, кузнец. Украшения на кнутовище и длина кнута считались признаком богатства, принадлежности к определенному сословию.

Иван подошел к одному из жеребцов, погладил его. Конь стоял как вкопанный, чувствуя тепло и нежность руки. Иван часто разговаривал со своими подопечными, будто хотел выговориться, рассказать о том, что волновало. За это время он привязался к лошадям. Часами мог находиться рядом с ними — кормил, чистил, убирал денники, а потом, сидя в сторонке, любовался ими.

Цыгане редко запрягали жеребцов, обычно ездили на машине. Иван выводил коней во двор, давал им возможность поскакать галопом, территория позволяла. Баро почти не разговаривал с ним. При встрече обычно спрашивал, вспомнил ли тот что-нибудь о себе. Лачи и вовсе только приветствовала его да приносила еду. Иван тоже не набивался с разговорами. Его часто мучили головные боли, но он не жаловался хозяину, боясь, что тот сразу уволит.

Пробыв в конюшне больше часа, Иван вернулся в свою комнату. Взглянул на кровать и увидел, что там появилась подушка в яркой наволочке. Он сел рядом и провел по ней ладонью. Подушка оказалась не слишком мягкой, перья сбились в комки. «Наверное, старая, как мир, — подумал Иван. — Ничего, все-таки подушка, а не телогрейка. Наверное, Лулу принесла, пока меня не было». Иван улыбнулся и попробовал полежать на предмете, который стал для него роскошью, но быстро встал. Взял подушку обеими руками и стал взбивать, чтобы стала мягче. Наконец снова улегся.

Вечерело. Иван не заметил, когда задремал. Однако не прошло и часа, как он вскочил с постели. Неприятный холодок пробежал по всему телу.

«Какой ужасный сон…» — думал он, вспоминая обрывки улетучившихся видений. Ему снился дом хозяев, шикарная спальня, а в ней убивают молодую женщину. Кровь хлещет, подушка быстро становится алой. Длинные черные волосы жертвы разметались, она уже неподвижна. Какой-то мужчина укрыл ее одеялом и собирался уже уходить. Иван преградил ему путь, тогда тот, зловеще улыбаясь, медленно направил на него пистолет… В этот момент Иван проснулся.

— Чушь какая-то! — вслух сказал он и зашагал по комнате. — Надо же такому присниться… Странно, но я почти точно могу описать черты лица мужчины и женщины. Раньше я их не видел.

Он набрал из ведра немного холодной воды в кружку и плеснул себе в лицо.

— Ух! — энергично потряс головой. — Это же просто сон, — уговаривал Иван себя, а чтобы прогнать тягостное впечатление, решил пройтись.

Мужчина вышел на улицу. Большая луна, словно прожектор, освещала двор. Он жадно дышал, но пронизывающий колючий ветер вскоре заставил вернуться. Иван снова лег на кровать и, стараясь прогнать недавний кошмар, стал думать о Лулу. После их последней встречи не проходило и дня, чтобы он не вспомнил о девушке. Закрыв глаза, он попытался представить себе юную красавицу, но в воображении возникала другая женщина, которая улыбалась и протягивала к нему руки. Она появлялась снова и снова, пока он не открыл глаза. «Я где-то видел эту женщину, — подумал он. — Я знаю ее… Это Анна. Да, это Анечка! Она была в моей жизни. Кто она? И кто я?» Но память, словно перевернув прочитанную страницу, захлопнула книгу воспоминаний.