Была холодная зима

Иван извинился и поднялся на второй этаж, в комнату, которую ему любезно предоставили друзья. Прежде чем распаковать вещи, вышел на балкон и еще раз полюбовался благоустроенностью территории. Все было не только красиво, но и по-немецки продуманно, рационально обустроено. Он вдохнул полной грудью чудесный аромат зелени, цветов и вернулся в комнату. Вынул из чемодана подарки, еще раз мысленно поблагодарил Бога за то, что его скромный багаж не привлек внимания таможенников, и тщательно упакованные деньги остались на месте. Иван улыбнулся и спустился в сад, где его уже ждали хозяева.

— Ирма, это тебе, — он подал женщине красивый пакет.

— О, как приятно! Спасибо, Алексей. Ты никогда не забываешь обо мне. А что там?

— Открой.

Ирма достала из пакета коробочку, обтянутую красным бархатом, открыла и ахнула — в коробочке сверкнуло колье, украшенное бриллиантами.

— Боже, какая красота! Спасибо! Леша, но это же так дорого…

— Не будем о цене. Это не главное. Я рад, что тебе понравился подарок.

— А это тебе, друг, — подал он второй пакет Эрвину.

— Я даже боюсь открывать, — улыбнулся тот.

— Смелее. Надеюсь, тебе понравится.

— Не сомневаюсь.

Эрвин развернул упаковку и достал золотые швейцарские часы, точно такие же, как на руке у Ивана.

— Пока часы с нами, а я специально купил одинаковые как символ дружбы, значит, мы живы. Пусть они станут нашим талисманом.

— Спасибо, Иван, — сказал Эрвин. Он снял свои часы с руки и положил их на стол. Встал, подошел к другу, обнял его и сказал: — Я сейчас же надену эти прекрасные часы.

— Все, мальчики, садимся за стол, — скомандовала Ирма.

Был тихий теплый вечер. Они долго сидели, вспоминая все, что связывало их. И когда Иван заговорил о событиях, случившихся в его жизни, Эрвин и Ирма слушали его, затаив дыхание.

Иван без утайки рассказал, что произошло с ним.

— Вот так, мои друзья, я поведал вам все. И прошу впредь звать меня Иваном. Если получится, возьму немецкое имя и фамилию.

— Получится. Я помогу тебе. И гражданство получишь.

— Иван, а почему ты не поехал к Анне? Она ведь, наверное, ждет тебя, — спросила Ирма.

— Сейчас мне нельзя появляться там, это может навредить ей. Тот, кто хотел моей смерти, не остановится. Я не могу подвергать ее жизнь опасности. Если год ждала, то еще немного подождет. И вообще, я хотел бы сделать пластическую операцию. Должен изменить себя. Ведь Алексея больше нет, он умер. Есть Иван, которого никто не знает.

— Зачем? — изумилась Ирма. — Ты такой симпатичный…

— Пойми, я должен вернуться домой. Но в таком виде не могу. Меня сразу узнают, начнутся преследования. Неизвестно, чем все закончится.

— Да, ты прав. Я не подумала. У нас есть хорошие клиники.

— Вот завтра и начну заниматься этим вопросом.

— Леша, ой, Иван, я в первые дни после твоего исчезновения звонила Анне, но трубку брал мужчина. Мне не удалось с ней поговорить.

— Ирма, зачем ты сейчас? — остановил ее Эрвин.

— Ничего, не беспокойтесь. Я все выясню. И буду точно знать, кто хотел моей смерти.

— Расскажу о делах в твоей компании. Я ведь не потерял с ней связь.

— Хорошо, но завтра, все завтра. А сегодня будем радоваться нашей встрече. Я счастлив, Эрвин!

Глава 27

Июнь выдался жарким. Иван утром вышел прогуляться в сад и не удержался, походил босиком по зеленой траве. А когда встретил садовника, выразил ему свое восхищение. Тот ответил учтивым поклоном.

— Эрвин, он китаец?

— Угадал, — выгоняя машину из бокса, ответил Эрвин.

— Какое же это удовольствие — ходить босиком! Ощущение непередаваемое…

Эрвин улыбнулся.

— Ходи-ходи. Соприкосновение с природой дарит здоровье. Я тоже люблю ходить босиком, времени только не хватает. Ты готов ехать в клинику?

— Да. Сейчас переоденусь, и поедем. Иван скрылся в доме.

Эрвин решил сегодня свозить друга на консультацию, отложив все свои дела. Когда Иван вышел, он спросил:

— Ты твердо решил, что тебе это необходимо?

— Да.

— Тогда поехали.

Всю дорогу Эрвин интересовался жизнью цыган.

— Да, этот год у тебя был ужасным. Трудно представить, как ты все это выдержал. Я когда-то читал о цыганах. Меня поразило, что у них до сих пор действует собственный цыганский суд. И вся власть принадлежит барону.

— Да, это правда.

— А то, что женщины всегда носят длинные юбки и платки на голове, тоже правда? Как мусульмане?

— Нет, не совсем так. Взрослые женщины носят платки, а молодые нет. А вот длинные юбки носят и женщины, и девушки.

— Не могу представить тебя вместе с цыганами.

— Пока память не вернулась, я все воспринимал вполне естественно. Но когда начал вспоминать, кто я такой, ужаснулся. Представляешь, за кусок хлеба я чистил лошадей, кормил их, убирал двор, а все свободное время проводил в каморке, откуда мне было запрещено выходить. Не знал, что творится в мире, не смотрел телевизор, не слушал радио. Читал пожелтевшие книги и газеты.

— Ты что-нибудь знаешь об Анне?

— Могу только предполагать. Целый год ведь прошел. Думаю, она тоже похоронила меня. Да и как иначе? Вряд ли в ее жизни что-то существенно изменилось. Вот только с бизнесом что? Она ведь ничего не умеет.