Была ли альтернатива? («Троцкизм»: взгляд через годы)

Однако Султан-Галиев и на XII съезде в выступлении на заседании секции по национальному вопросу вновь высказался за расширение прав автономных республик и повышение их статуса до уровня равноправных с союзными республиками субъектов СССР. Он также подчеркнул, что представленные съезду предложения Сталина «не разрешают национального вопроса», и явно имея в виду Сталина, хотя и не называя его по имени, заявил, что в партии под местным национализмом зачастую понимается борьба с проявлением великодержавного шовинизма.

Спустя несколько дней после завершения съезда партколлегия ЦКК приняла постановление об исключении Султан-Галиева из партии, снятии его с партийных и советских постов и передаче его дела в ГПУ. Сразу же после оглашения этого постановления Султан-Галиев был взят под стражу по обвинению в создании националистической организации, выступающей против руководства партии и Советского государства. Это обвинение основывалось на перехваченных ГПУ конспиративных письмах Султан-Галиева ряду руководящих работников Башкирии, Татарии и Крыма, разделявших его взгляды по национальному вопросу, с призывом выступать на партийных и советских форумах с защитой своих позиций.

Через четыре дня после ареста Султан-Галиева группа руководящих работников Татарской АССР обратилась с письмом к членам Политбюро и секретарям ЦК РКП(б). Они писали, что этот арест является «недоразумением», и просили «об отмене всякой репрессии» по отношению к Султан-Галиеву. Однако он был освобождён лишь 14 июня, после того, как начальник Секретного оперативного управления ГПУ Менжинский дезавуировал агентурные сообщения о том, что Султан-Галиев пытался поддерживать басмачество в борьбе с Советской властью. Однако и после этого по инициативе Сталина была отклонена просьба Султан-Галиева о восстановлении в партии.

«Дело Султан-Галиева» Сталин использовал для доказательства собственной правоты в оценке опасности «национал-уклонизма». На совещании в ЦК по национальному вопросу, проходившем 9—12 июня, был заслушан доклад председателя ЦКК Куйбышева «Об антипартийной и антигосударственной деятельности Султан-Галиева». Однако некоторые участники совещания, вынужденные принимать на веру сведения, полученные от ЦКК и ГПУ, тем не менее отмечали, что раздувание «дела Султан-Галиева» служит ослаблению борьбы с великодержавным шовинизмом. Так, Скрыпник прямо критиковал попытки использовать это «дело» для изменения национальной политики партии, намеченной XII съездом. Троцкий поддержал это высказывание Скрыпника репликой: «Совершенно верно!».

С другими своими оппонентами Сталин не имел ещё возможности расправиться так же сурово, как с Султан-Галиевым. Для устранения их с руководящей партийной и советской работы он использовал метод направления в «дипломатическую ссылку». Так поступили с Мдивани и с Раковским, близким другом Троцкого, занимавшим пост председателя Совнаркома Украины. Раковский в прениях по докладу Сталина на XII съезде недвусмысленно упоминал об основных идеях статьи «К вопросу о национальностях или об „автономизации“». Он высказал сожаление об отсутствии на съезде Ленина, который доказал бы партии, что «она в национальном вопросе совершает фатальные ошибки», что национальный вопрос — это один из тех вопросов, который «сулит гражданскую войну, если мы по отношению к нему не проявим необходимой чуткости и необходимого понимания» [202].

Раковский подчёркивал, что наряду с ростом национального самосознания растёт «чувство равенства, о котором говорил т. Ильич в своём письме,— чувство равенства, которое у национальностей, бывших сотни лет угнетёнными царским режимом, проникло гораздо глубже и сильнее, чем мы думаем» [203]. Он заявлял, что союзное строительство пошло по неправильному пути, что в национальном вопросе преобладают проявления не партийной, а ведомственной, аппаратной, бюрократической психологии. «…Наши центральные органы,— говорил он,— начинают смотреть на управление всей страной с точки зрения их канцелярских удобств. Конечно, неудобно управлять двадцатью республиками, а вот если бы это всё было одно, если бы, нажав на одну кнопку, можно было управлять всей страной,— это было бы удобно. С точки зрения ведомственной, конечно, это было бы легче, удобнее, приятнее» [204]. Поэтому многие центральные органы восприняли образование СССР «в том смысле, что они могут обрушиться всей своей тяжестью на отдельные республики». Раковский предлагал «отнять от союзных комиссариатов девять десятых их прав и передать их национальным республикам» [205].

Дальнейшее сопротивление Раковского линии Сталина на фактическое возрождение автономистского курса произошло на IV совещании ЦК РКП(б) с ответственными работниками национальных республик и областей в июне 1923 года, где генсек обвинил Раковского и его единомышленников на Украине в конфедерализме, национал-уклонизме и сепаратизме.