Была ли альтернатива? («Троцкизм»: взгляд через годы)

Спустя месяц после завершения этого совещания Раковский был снят с поста председателя Совнаркома Украины и направлен послом в Англию. Смысл этого перемещения Раковский осветил в письме от 18 июля, направленном Сталину и в копии — всем членам ЦК и ЦКК РКП(б), членам Политбюро ЦК КП Украины: «Моё назначение в Лондон является для меня, и не только для меня одного, лишь предлогом для моего снятия с работы на Украине…» [206]

Кадровая политика триумвирата, проводимая через секретариат ЦК, была направлена против всех инакомыслящих и прежде всего против коммунистов близких к Троцкому; она всё более подрывала принципы выборности и самостоятельности партийных организаций.

Тем не менее, как свидетельствуют обнародованные недавно документы, летом 1923 года положение Сталина в Политбюро было ещё довольно шатким. Всё чаще его предложения наталкивались на отпор не одного только Троцкого.

Это проявилось, например, в связи с попыткой отменить запрет на торговлю водкой и другими высокоградусными напитками, введённый ещё царским правительством после начала первой мировой войны и сохранённый после Октябрьской революции [207]. В 1923 году вопрос о введении государственной водочной монополии был внесён на июньский пленум ЦК РКП(б). Узнав об этом, Троцкий направил членам ЦК и ЦКК письмо и проект резолюции по этому вопросу, в котором указывалось, что легализация продажи водки в целях пополнения бюджета может оказать «лишь пагубное действие на революцию и партию».

Троцкий писал, что «попытка перенести бюджет на алкогольную основу есть попытка обмануть историю» [208]. Во-первых, такая мера ослабит зависимость государственного бюджета от успехов в области хозяйственного строительства. Во-вторых, попытка изъятия народных средств при помощи продажи алкоголя окажет деморализующее воздействие на рабочий класс и снизит реальную заработную плату рабочих.

Июньский пленум не принял намечавшегося решения об уменьшении бюджетного дефицита за счёт государственной продажи водки, но отклонил и предложенный Троцким проект резолюции, резко отвергавший саму возможность легализации водочной торговли. Поэтому Троцкий вступил в переговоры с членами ЦК, убеждая их в недопустимости этой меры. Как сообщал Зиновьев Сталину из Кисловодска в июле 1923 года, «беда в том, что и наши — Серго, Ворошил[ов], Бух[арин] — сильно колеблются… Даже Молот[ов], кажется, имеет большие сомнения» [209]. Колебания ближайших союзников «тройки» могла усилить опубликованная 12 июля в «Правде» статья Троцкого «Водка, церковь, кинематограф», в которой подчёркивалась губительность возвращения к водочным доходам. В тот же день Политбюро приняло решение, предлагавшее воздержаться от помещения в «Правде» дискуссионных статей по вопросу о продаже водки.

15 июля член редколлегии «Правды» Преображенский направил записку в Политбюро, в которой просил об отмене этого решения, поскольку «никакое новое решение в направлении возврата к продаже водки не может быть проведено без всестороннего и публичного обсуждения вопроса и без твёрдого большинства в партии за эту меру» [210]. Спустя две недели Политбюро приняло решение, подтверждавшее нежелательность какой бы то ни было дискуссии по данному вопросу и признавшее письмо Преображенского «недопустимым по тону и непозволительным по содержанию». Этим постановлением Преображенский был снят с поста члена редколлегии «Правды». Одновременно в отсутствии Бухарина, главного редактора газеты, была назначена новая редакционная коллегия «Правды».

Это решение было лишь одним из проявлений самоуправства Сталина, воспользовавшегося тем, что часть членов Политбюро находилась в то время в Кисловодске на лечении. В ответ на это члены Политбюро направили целую серию писем из Кисловодска в Москву. По поводу решения об изгнании из «Правды» Преображенского Бухарин послал резкое письмо Каменеву, в котором говорилось: «Так швыряться людьми нельзя, даже если они неправы. Мы наживём кучу недовольных, а это терпимо только до поры до времени… Перестанут верить. Двадцать раз нужно было переговорить, а потом решать» [211].

Ещё в более резких, даже нервных тонах было выдержано письмо Зиновьева Каменеву. Он перечислял многочисленные факты единоличных назначений Сталиным своих ставленников, возмущался сменой редколлегии «Правды», упрекал Каменева в том, что он позволяет Сталину «прямо издеваться» над собой, и заявлял, что генсек присвоил себе право решать важнейшие вопросы, не спрашивая согласия других членов Политбюро. Письмо заканчивалось словами:

«Мы этого терпеть больше не будем.