Были и былички

Муж после утренника в театре пришёл домой подшофе. Естественно, жена в свойственной ей мягкой интеллигентной манере высказала своё

"фэ", привычно изложив историю их 20-летнего совместного проживания в браке, изрядно подпорченного пристрастием супруга к горячительным напиткам. Тренированная память подсказала ей и имена всех мужниных пассий, перечисление коих заняло определённое время. На тихий, что называется, про себя, удивлённый возглас мужа "Мать твою!" жена, обозначив возможность обморока, воскликнула: "Не трогай маму! Она всю свою жизнь посвятила нашей семье после ухода папы к этой маловоспитанной инженю Матильде Модестовне".

Упоминание тёщи послужило последней каплей в чаше долготерпения, и правая супружеская рука с недавно наманикюренными пальцами непроизвольно нанесла вскипевшей визави охлаждающий шлепок по левой скуле. Оторвавшись от исполнения фуг Баха на рояле "Бернштейн", дочка плавно совершила фуэте к папаше и с криком "Отзынь от маман, рогатый предок!" влепила отцу семейства звучную пощёчину в тональности си бемоль.

Инстинктивно ощутив спиной приближающуюся к его макушке массу шестирожкового канделябра работы неизвестного автора 18-го века в руках шустро присеменившей из смежной комнаты тёщи в чепчике, маэстро в духе финального крещендо из героической симфонии

Шостаковича нанёс дочурке апперкот в область левого уха и отключился. Последней его мыслью было "Вторая бутылка на троих, видимо, перебор, не забыть поутру извиниться". На рояле сиротливо в наступившей тишине пылились разложенные в художественном беспорядке четыре билета на поминальный вечер Брамса в Консерваторию.

Вести из Кремля

Новым подтверждением того, что ничто не исчезает бесследно и не возникает вновь, послужило неофициальное сообщение из подразделения

ФСБ, которое всё ещё планомерно занимается делом под кодовым названием "Бородино" о перерасходе в крупном размере, допущенном при реконструкции Кремля. В рамках оперативно-розыскных мероприятий был подвергнут регрессивному гипнозу хранитель одной из кремлёвских палат прапорщик Скурат Малютин. Видимо, гипнотизёр, будучи в несколько напряжённом состоянии, в быту называемом бодуном, перестарался и не рассчитал силу гипнотического воздействия.

В результате сознание прапорщика отскочило на девять колен вспять и притормозило в генетическом фантоме дьяка Архивного приказа, двоюродного брата небезызвестного опричника Скуратова. Допрос оного дьяка с привлечением отставного полковника, почетного ветерана КГБ, привёл к неожиданным последствиям. Дьяк раскололся и заговорил. Из его показаний следует, что начатый ещё до заведения дела о перерасходе кремлёвских средств розыск знаменитой библиотеки Ивана

Грозного совершенно бесперспективен, ибо книги по небрежению были съедены крысами или растащены на самокрутки чуть не сразу после кончины царя-батюшки. До этого часть их при посредничестве упомянутого выше родственника дьяка была обозом вывезена за границу в обмен на тевтонские пищали, которые пришли бракованными и не стреляли, а потому были списаны.

В деле оказался замешанным и царский сынок, подсевший на конопляный самосад, за что был бит батюшкой до полной бесчувственности царским жезлом, подсунутым под горячую руку подлым

Малютой. Откровенность дьяка объяснилась тем, что в ходе проведённого царём-душегубом сокращения дворни, замеченной в связях с недобитыми Рюриковичами и Березовичами, тот оказался в тяжёлую для страны беспутицу на распутье и, будучи в душе демократом, затаил либеральную злобу на антинародный режим. Другие подробности чинимого в царствие Грозного державного беспредела, дошедшие отголосками до нашего времени, до поры до времени засекречены, г-н Малютов отпущен под подписку о невыезде из Матросской тишины.

На картошке

Было это ещё в прошлом веке, в совковое время. Любила тогда

Партия горожан в подмогу на село отправлять. И называлось это, если кто уже не помнит, поехать "на картошку". Вот и у нас на работе набрал по разнарядке партсекретарь семерых, кто помоложе, и отрядил на недельку с сохранением содержания поднимать сельское хозяйство.

Выехали, помнится, в воскресенье с утра. Пока добрались да нашли, изрядно поплутав, сельсовет в далёком занюханном колхозе, уже смеркалось.

Встретил нас, благоухая цитрусовым запахом, Василий, представитель администрации, как он представился. Отвёл, не мешкая, в халупу на отшибе, вручил рабочие комбинезоны, на лямках и с откидывающейся спинкой, лом и пару брезентовых рукавиц на всех да и был таков. Нет, вру, ещё успел объяснить, как до магазина добраться, сказал, что нам повезло, под завоз попали, и записочку на ферму накалякал для получения бидона молока. Разместились мы кое-как и – в магазин, пока не закрыли. Искать не пришлось, шли навстречу колхознички уже изрядно навеселе, видать, приложились "не отходя от кассы". При этом источали уже знакомый по Василию запах, навевая мысли о субтропиках.