Былины

Не сырой дуб к земле клонится,
Не бумажные листочки расстилаются, —
Расстилается сын перед батюшкой,
Он и просит себе благословеньица:
«Ох ты гой еси, родимый милый батюшка!
Дай ты мне свое благословеньице,
Я поеду в славный стольный Киев-град,
Помолиться чудотворцам киевским,
Заложиться за князя Владимира,
Послужить ему верой-правдою,
Постоять за веру христианскую».
Отвечат старый крестьянин Иван Тимофеевич:
«Я на добрые дела тебе благословленье дам,
А на худые дела благословленья нет.
Поедешь ты путем и дорогою,
Не помысли злом на татарина,
Не убей в чистом поле христианина».
Поклонился Илья Муромец отцу до́ земли,
Сам он сел на добра коня,
Поехал он во чисто поле.

Он и бьет коня по крутым бедрам,
Пробиват кожу до черна́ мяса,
Ретивой его конь осержается,
Прочь от земли отделяется,
Он и скачет выше дерева стоячего,
Чуть пониже облака ходячего.
Первый скок скочил на пятнадцать верст;
В другой скочил, — колодезь стал;
У колодезя срубил сырой дуб,
У колодезя поставил часовенку,
На часовне ставил свое имечко:
«Ехал такой-то сильный могучий богатырь,
Илья Муромец сын Иванович»;
В третий скочил — под Чернигов-град.
Под Черниговом стоит сила — сметы нет;
Под Черниговом стоят три царевича,
С каждым силы сорок тысячей.
Богатырское сердце разгорчиво и неуёмчиво;
Пуще огня-о́гничка сердце разыграется,
Пуще пляштово мороза разгорается.
Тут возговорит Илья Муромец таково слово:
«Не хотелось было батюшку супротивником быть,
Еще знать-то его заповедь переступить».
Берет он в руки саблю боёвую,
Учал по силушке погуливать:
Где повернется, делал улицы,
Поворотится — часты площади.
Добивается до трех царевичей,
Тут возговорит Илья таково слово:
«Ох вы гой еси, мои три царевича!
Во полон ли мне вас взять?
Ай с вас буйны головы снять?
Как в полон мне вас взять, —
У меня доро́ги заезжие и хлеба завозные;
А как головы снять, — царски семена погубить.
Вы поедьте по своим местам,
Вы чините везде такову славу,
Что Святая Русь не пуста стоит,
На Святой Руси есть сильны могучи богатыри».

Увидал его воевода Черниговский:
«Что это господь сослал нам за сослальника!
Очистил наш славный Чернигов-град».
Возговорит воевода своим князьям-боярам:
«Подите, позовите добра молодца
Ко мне хлеба-соли кушати».
Пошли тут князи-бо́яра к Муромцу:
«Ох ты гой еси, дородний добрый молодец!
Как тебя честным именем зовут?
Как тебя величают по отечеству?» —
«Меня именем зовут Илейкой,
А величают — сын Иванович».
Взговорят ему князя-бо́яра:
«Ох ты гой еси, Илья Муромец!
Ты пойдешь-ка к воеводе нашему,
Ты изволь у него хлеба-соли кушати». —
«Нейду я к воеводе вашему,
Не хочу у него хлеба-соли кушати;
Укажите мне прямую дороженьку
На славный стольный Киев-град».
Ответ держат князи-бо́яра:
«Ох ты гой еси, Илья Муромец!
Пряма дорожка не проста стоит:
Заросла дорога лесами Брынскими,
Протекла тут река Смородина;
Еще на дороге Соловейко-разбойничек
Сидит на тридевяти дубах, сидит тридцать лет,
Ни конному, ни пешему пропуску нет».

Поклонился им Илья Муромец,
Поехал он лесами Брынскими.
Услыхал Соловей богатырский топ,
И свистнул он громким голосом, —
Конь под Муромцем спотыкается.
Возговорит Илья своему коню доброму:
«Ох ты гой еси, мой богатырский конь!
Аль не езживал ты по темным лесам,
Аль не слыхивал пташьего посвисту?»
Берет Илья калены стрелы:
Перво стрелил, не до́стрелил;
А в друго́рядь пере́стрелил;
В третьи стрелил, попал в правый глаз
И сошиб его с тридевяти дубов.
Привязал его к коню во ка́раки;
Поехал Муромец в славный Киев-град.
Возговорит Соловейко-разбойничек:
«Ох ты гой еси, Илья Муромец!
Мы заедем-ка с тобою ко мне в гости».

Увидала Соловейкина мала дочь:
«Еще вон едет наш батюшка,
Везет кривого мужика у коня в ка́раках».
Взглянула Соловейкина большая дочь:
«Ах ты дура неповитая! Это едет добрый мо́лодец
И везет нашего батюшка у коня в ка́раках».
И бросились они на Илью Муромца с дрекольем.
Возговорит Соловейко-разбойничек:
«Не тумашитеся, мои малы детушки,
Не взводите в задор доброго молодца».
Возговорит Илья Соловейке-разбойнику:
«Что у тебя дети во единый лик?»
Отвечает Соловейко-разбойничек:
«Я сына-та выращу, за него дочь отдам;
Дочь-ту выращу, отдам за́ сына,
Чтобы Соловейкин род не перево́дился».
За досаду Илье Муромцу показалося,
Вынимал он саблю свою вострую,
Прирубил у Соловья всех детушек.

Приехал Илья Муромец во Киев-град,
И вскричал он громким голосом:
«Уж ты батюшка Владимир-князь!
Тебе надо ль нас, принимаешь ли
Сильных могучих богатырей,
Тебе батюшке на почесть-хвалу,
Твоему граду стольному на и́зберечь,
А татаровьям на посеченье?»
Отвечает батюшка Владимир-князь:
«Да как мне вас не надо-то!
Я везде вас ищу, везде спрашиваю.
На приезде вас жалую по добру коню,
По добру коню, по латынскому, богатырскому».
Возговорит Илья Муромец таково слово:
«У меня свой конь латынский богатырский:
Стоял я с родимым батюшком у заутрени,
Хотелось постоять с тобой у обеденки
Да на дороге мне было три помешень’ки:
Перва помеха — очистил я Чернигов-град;
Друга помеха — я мостил мосты на пятнадцать верст
Через ту реку через Смородину;
Третья помеха — я сошиб Соловья-разбойника».
Возговорит сам батюшка Владимир-князь:
«Ох ты гой еси, Соловейко-разбойничек!
Ты взойди ко мне в палату белокаменну».
Ответ держит Соловейко-разбойник:
«Не твоя слуга, не тебе служу, не тебя и слушаю;
Я служу и слушаю Илью Муромца».
Возговорит Владимир: «Ох ты гой еси, Муромец,
Илья Муромец сын Иванович!
Прикажи ему взойти в палату белокаменну»
Приказал ему взойти Илья Муромец.
Тут возговорит Владимир-князь:
«Ох ты гой еси, дородный добрый молодец!
Илья Муромец сын Иванович!
Прикажи ему свистнуть громким голосом».
Возговорит Илья Муромец таково слово:
«Уж ты батюшка наш Владимир-князь!
Не во гнев бы тебе, батюшка, показалося:
Я возьму тебя, батюшку, под пазушку,
А княгиню-то закрою под другою».
И говорит Илья Муромец таково слово:
«Свистни, Соловейко, в полсвиста».
Свистнул Соловейко во весь голос:
Сняло у палат верх по оконички,
Разломало все связи железные,
Попа́дали все сильны могучи бога́тыри,
Упали все знатны князи-бо́яра,
Один устоял Илья Муромец.
Выпускал он князя со княгиней из-под пазушек.
Возговорит сам батюшка Владимир-князь:
«Исполать тебе, Соловейко-разбойничек!
Как тебя взял это Илья Муромец?»
Ответ держит Соловейко-разбойничек:
«Ведь на ту пору больно пьян я был,
У меня большая дочь была именинница».
Это слово Илье Муромцу не показалося:
Взял он Соловейку за вершиночку,
Вывел его на княженецкий двор.
Кинул его выше дерева стоячего,
Чуть пониже облака ходячего;
До сырой земли допускивал — и не подхватывал;
Расшиб Соловейко свои все тут косточки.

Пошли теперь к обеду княженецкому.
Возговорит сам батюшка Владимир-князь:
«Ох ты гой еси, Илья Муромец сын Иванович!
Жалую тебя тремя местами:
Перво место — подле меня ты сядь,
Друго место — супротив меня,
Третье — где ты хочешь, тут и сядь».
Зашел Илья Муромец со коничка,
Пожал он всех князей и бо́яров
И сильных могучих богатырей.
Очутился он супротив князя Владимира.
За досаду Алеше Поповичу показалося,
Взял Алеша булатный нож,
Он и кинул его в Илью Муромца:
Поймал на полету́ Илья булатный нож,
Взоткнул его в дубовый стол.