Былины

Приезжает ко двору ко широкому,
Теремо́м назвать — очень мал будёт,
Городо́м назвать — так велик будёт.
Как выходит девушка-чернавушка,
Она берет коня за шелко́в пово́д,
Она ведет коня да ко красну́ крыльцу,
Насыпат пшена да белоярова,
Как снимат стара́ со добра коня,
Она ведет стара да на красно́ крыльцо,
На красно крыльцо да по новы́м сеням,
По новым сеням в но́ву горницу,
Скидыват его да распоясыват,
Да сама говорит таковы слова:
«Пожилой уда́лой добрый молодец!
Ты уж едешь дорожкой очень дальнею,
Тебе пить ли, исть нынче хочется,
Опочинуться со мной ли хочется?»
Говорит тут стар таково слово́:
«Хошь я еду дорогой очень дальнею,
Мне ни пить, ни есть мне не хочется,
Опочинуться с тобой хочется».
Она старому кровать да уж указыват,
А сама от кровати дале пятится.
Говорит-то стар да таково слово:
«Хороша кровать изукрашена,
Должно быть кроваточке подложной быть».
Она старому кровать уж указыват,
А сама от кровати далечо́ стоит.
Как могучи плечи расходилися,
Ретиво́ сердцо разъярилося,
Он хватал-то он за белы́ руки́,
Он бросал он на кровать ле тесовую —
Полетела кровать да тесовая
Да во те во погрёба глубокие.
Как спущался стар да во глубок погрёб —
Там находится двадцать девять молодцев,
А тридцатый был сам стары́й казак,
Сам старый казак да Илья Муромец,
Илья Муромец да сын Иванович.
Он ведь начал плетью их наказывать,
Наказывать да наговаривать:
«Я уж езжу по полю ровно тридцать лет,
Не сдаваюсь на речи я на бабьи же,
Не утекаюсь на гузна их на мягкие».
Вот они тут из погреба вышли,
Красное золото телегами катили,
А добрых ко́ней табунами гнали,
Мо́лодых молодок толпи́цами,
Красных девушек стаи́цами,
А старых старушек короби́цами.

Вар. к 1—103 II {380}