Былины

Из далече-далече из чиста поля
Тут едут удалы два молодца,
Едут конь о́ конь, да седло о седло,
Узду о узду да тосмяную,
Да сами меж собой разговаривают:
«Куды нам ведь, братцы, уж как ехать будет;
Нам ехать, не ехать нам в Суздаль-град,—
Да в Суздале-граде питья много,
Да будет добрым молодцам испропитися,
10 Пройдет про нас славушка недобрая;
Да ехать, не ехать в Чернигов-град,—
В Чернигове-граде девки хороши,
С хорошими девками спознаться будет,
Пройдет про нас славушка недобрая;
Нам ехать, не ехать во Киев-град,—
Да Киеву-городу на оборону,
Да нам, добрым молодцам, на выхвальбу».

Приезжают ко городу ко Киеву,
Ко тому жо ко князю ко Владимиру,
20 Ко той жо ко гриденке ко светлоей,
Ставают молодцы да со добрых коней,
Да мечут коней своих невязанных,
Никому-то коней да не приказанных,—
Никому-то до коней да право дела нет,—
Да лазят во гриденку во светлую,
Да крест-от кладут-де по-писаному,
Поклон-от ведут да по-ученому,
Молитву творят да всё Исусову,
Они бьют челом на вси чотыре стороны,
30 А князю с княгиней на особинку:
«Ты здравствуй, Владимир стольно-киевской!
Ты здравствуй, княгиня мать Апраксия!»
Говорит-то Владимир стольно-киевской:
«Вы здравствуй, удалы добры молодцы!
Вы какой жо земли, какого города,
Какого отца да какой матушки,
Как вас, молодцов, да именем зовут?»
Говорит тут удалой доброй молодец:
«Меня зовут Олёшей нынь Поповичем,
40 Попа бы Левонтья сын Ростовского,
Да другой-от — Еким, Олёшин паробок».
Говорит тут Владимир стольно-киевской:
«Давно про тя весточка прохаживала,—
Случилося Олёшу в очи видети;
Да перво те место да подле меня,
Друго тебе место супротив меня,
Третье тебе место — куды сам ты хошь»
Говорит-то Олёшенька Попович-от:
«Не сяду я в место подле тебя,
50 Не сяду я в место супротив тебя,
Да сяду я в место, куды сам хочу,
Да сяду на печку на муравленку,
Под красно хорошо под трубно окно».
Немножко поры-де. миновалося,
Да на пяту гриня отпиралася,
Да лазат-то Чудо поганое,
Собака Тугарин был Змеевич-от:
Да богу собака не молится,
Да князю с княгиной он не кланется,
60 Князьям и боярам он челом не бьет;
Вышина у собаки ведь уж трех сажон,
Ширина у собаки ведь двух охват,
Промежу ему глаза да калена стрела,
Промежу ему ушей да пядь бумажная.
Садился собака он за дубов стол,
По праву руку князя он Владимира,
По леву руку княгины он Апраксии,—
Олешка на запечье не утерпел:
«Ты ой есь, Владимир стольно-киевской!
70 Али ты с княгиной не в любе живешь?
Промежу вами Чудо сидит поганое,
Собака Тугарин-от Змеевич-от».
Принесли-то на стол да как белу лебедь,
Вынимал-то собака свой булатен нож,
Поддел-то собака он белу лебедь,
Он кинул, собака, ей себе в гортань,
Со щеки-то на щеку перемётыват,
Лебёжьё косьё да вон выплюиват,—
Олёша на запечье не утерпел:
80 «У моего у света у батюшка,
У попа у Левонтья Ростовского,
Был старо собачищо дворовое,
По подстолью собака волочилася,
Лебежею косью задавилася,—
Собаке Тугарину не минуть того,
Лежать ему во далече в чистом поле».
Принесли-то на стол да пирог столовой,
Вымал-то собака свой булатен нож,
Поддел-то пирог да на булатен нож,
90 Он кинул, собака, себе в гортань,—
Олешка на запечье не утерпел:
«У моего у света у батюшка,
У попа у Левонтья Ростовского,
Было старо коровищо дворовое,
По двору-то корова волочилася,
Дробиной корова задавилася,—
Собаке Тугарину не минуть того,
Лежать ему во далечем чистом поле».
Говорит-то собака нынь Тугарин-от:
100 «Да что у тя на запечье за смерд сидит,
За смерд-от сидит, да за засельщина?»
Говорит-то Владимир стольно-киевской:
«Не смерд-от сидит, да не засельщина,—
Сидит русской могучей да богатырь,
А по имени Олёшенька Попович-от».
Вымал-то собака свой булатен нож,
Да кинул собака нож на запечье,
Да кинул в Олёшеньку Поповича.
У Олёши Екимушко подхвадчив был,
110 Подхватил он ведь ножичек за черешок,—
У ножа были припои нынь серебряны,
По весу-то припои были двенадцать пуд.
Да сами они-де похваляются:
«Здесь у нас дело заезжое,
А хлебы у нас здеся завозные,—
На вине-то пропьем, хоть на калаче проедим».

Пошел-то собака из застолья вон,
Да сам говорил-де таковы речи:
«Ты будь-ка, Олёша, со мной на поле».
120 Говорит-то Олёша Попович-от:
«Да я с тобой, с собакой, хоть топере готов».
Говорит-то Екимушко да парубок:
«Ты ой есь, Олёшенька названой брат!
Да сам ли пойдешь али меня пошлешь?»
Говорит-то Олёша нынь Попович-от:
«Да сам я пойду, да не тебя пошлю,—
Да силы у тя дак есь ведь с два меня».
Пошел-то Олёша пеш дорогою,
Навстрету ему идет названой брат,
130 Названой-от брат идет Гурьюшко,
На ногах несет поршни кабан-зверя,
На главы несет шелон земли греческой,
Во руках несет шалыгу подорожную,—
По весу была шалыга девяносто пуд,—
Да той же шалыгой подпирается.
Говорит-то Олёшенька Попович-от:
«Ты здравствуй, ты мой названой брат,
Названой ты брат да ведь уж Гурьюшко!
Ты дай мне-ка поршни кабан-зверя,
140 Ты дай мне шолон земли греческой,
Ты дай мне шалыгу подорожную».
Наложил Олёша поршни кабан-зверя,
Наложил Олёша шолон земли греческой,
В руки взял шалыгу подорожную,
Пошел-то Олёша пеш дорогою,
Да этой, шалыгой подпирается.
Он смотрел собаку во чистом поле,—
Летает собака по поднебесью,
Да крылья у коня нонче бумажное.
150 Он втапоры, Олёша сын Попович-от,
Он молится Спасу вседержителю,
Чудной мати божей Богородице:
«Уж ты ой еси, Спас да вседержитель наш,
Чудная есть мать да Богородица!
Пошли, господь, с неба крупна дожжа,
Подмочи, господь, крыльё бумажное,
Опусти, господь, Тугарина на сыру землю».
Олёшина мольба богу доходна была —
Послал господь с неба крупна дожжа,
160 Подмочилось у Тугарина крыльё бумажное,
Опустил господь собаку на сыру землю.
Да едет Тугарин по чисту полю,
Крычит он, зычит да во всю голову:
«Да хошь ли, Олёша, я конем стопчу,
Да хошь ли, Олёша, я копьем сколю,
Да. хошь ли, Олёша, я живком сглону?»
На то-де Олёшенька ведь вёрток был,—
Подвернулся под гриву лошадиную.
Да смотрит собака по чисту полю,
170 Да где-де Олёша нынь стоптан лежит,—
Да втапоры Олёшенька Попович-от
Выскакивал из-под гривы лошадиноей,
Он машот шалыгой подорожною
По Тугариновой-де по буйной головы,—
Покатилась голова да с плеч, как пуговица,
Свалилось трупьё да на сыру землю.
Да втапоры Олёша сын Попович-от
Имаёт Тугаринова добра коня,
Левой-то рукой да он коня держит,
180 Правой-то рукой да он трупьё секёт,
Рассек-то трупьё да по мелку часью,
Разметал-то трупьё да по чисту полю,
Поддел-то Тугаринову буйну голову,
Поддел-то Олёша на востро копье,
Повез-то ко князю ко Владимиру.

Привез-то ко гриденке ко светлоей,
Да сам говорил-де таковы речи:
«Ты ой есь, Владимир стольно-киевской!
Буди нет у тя нынь пивна котла —
190 Да вот те Тугаринова буйна голова;
Буди нет у тя дак пивных больших чаш —
Дак вот те Тугариновы ясны очи;
Буди нет у тя да больших блюдищов —
Дак вот те Тугариновы больши ушища».