Былины Печоры и Зимнего берега

К сожалению, собирателям пришлось на этот раз ограничиться этими двумя случайными записями от бесспорно очень одаренного сказителя, к тому же, как и Еремей Чупров, продолжающего культивировать былину в живом исполнении: Лазарь Михайлович торопился домой, чтобы затем опять пуститься в новый путь по неотложным делам.

Хорошими исполнителями былин, сохранившими чувство эпического стиля, оказались также Никита Федорович Ермолин из Трусовской и пижемцы Леонтий Тимофеевич Чупров и Дмитрий Федорович Чуркин.

Но затухание былинной традиции на средней Печоре несомненно. Об этом, кроме того, что было указано выше, говорит и сильное обеднение сюжетного состава репертуара. Интересно сопоставить цифровые данные. Из 20 сюжетов, зарегистрированных в 1929 г. в Усть-Цильме и на Пижме, в записях 1955 г. имеется только 6 (причем следы одного видны лишь в кратком начальном отрывке). Совершенно отсутствуют распространенные здесь в прошлом былины о Василии Игнатьеве, Дунае (Женитьба князя Владимира), бое Добрыни с Дунаем. Нет никаких следов былины об Илье Муромце и Идолище. Если даже включить все записи с реки Цильмы, где в 1929 г. собиратели не были, то и тогда оскудение былинного репертуара верхней части средней Печоры совершенно очевидно (21 сюжет из Усть-Цильмы с ее окрестностями и с Пижмы в 1929 г. и 12 сюжетов из тех же мест вместе с записями из селений по реке Цильме в 1955 г.). Особенно оскудела былинная традиция в самой Усть-Цильме. В 1929 г. в ней и прилегающих к ней деревнях было записано 20 былин на 15 сюжетов от 9 сказителей. В 1942 г. удалось отыскать в Усть-Цильме только двух сказителей и записать от них по одному тексту на 3 разных сюжета (в одном из них неудачно контаминированы 2 сюжета). В 1955 г. собиратели смогли встретиться там только с тремя сказителями и записали от них 6 былин, заключающих в себе 6 сюжетов (2 контаминированные былины). А вот данные 1900-х годов: Н. Е. Ончуков в Усть-Цильме и окрестностях записал 31 былину на 29 сюжетов от 7 сказителей. Постепенное сужение репертуара со времени работы Н. Е. Ончукова к нашим дням очевидно, при этом резкий перелом мы видим между 1929 и 1942 гг.

Наиболее устойчивыми оказались сюжеты об Илье Муромце и Соловье-разбойнике, о бое Ильи Муромца с сыном, а на Пижме — «Бутман» и «Скопин». Фрагменты трех последних былин чаще всего могли напеть местные жители, не являющиеся по существу сказителями. Былины о бое Ильи Муромца с сыном сохранились в превосходных вариантах.

Особо следует остановиться на былинном репертуаре селений по реке Цильме. На основе произведенных в 1942 и 1955 гг. записей можно предполагать здесь в прошлом — и быть может в не очень далеком прошлом — богатый и разнообразный материал. В 40—50-е годы сохранились еще в народной памяти 15 сюжетов (правда, 2 из них в полузабытом виде, а 3 в сводной былине об Илье Муромце). Хотя В. Г. Базанов и справедливо подчеркивает крепкую связь селений по Цильме с Усть-Цильмой, называя их своеобразным ее филиалом,[28] но все же цилемские тексты имеют свои особенности. Здесь, например, записан в двух вариантах сюжет о Добрыне и Алеше (неудачная женитьба Алеши Поповича), в прошлом совершенно не отмеченный ни в Усть-Цильме, ни на Пижме, и тоже в двух вариантах былина о Соловье Будимировиче, которая в прошлом (и в 1900-е годы, и в 1929 г.) встретилась только на Пижме. Совсем не был записан на Печоре сюжет о встрече Добрыни с поляницей и женитьбе на ней, который сказительница деревни Трусовской искусно объединила с сюжетом о Добрыне и Алеше (1942 г.). От той же сказительницы записан неизвестный вообще до сих пор героический сюжет, представляющий новообразование на основе целого ряда традиционных эпизодов и мотивов (см. № 7 и комментарий к нему).

Из 17 записанных на Цильме былин многие отмечены выдержанным эпическим стилем, стройной композицией, богатой обрядностью. Это свидетельствует о крепкой эпической традиции в недалеком прошлом в этих местах.