Былины Печоры и Зимнего берега

В исторических документах упоминания о Печоре встречаются с довольно ранних пор. «Первые исторические сведения об обитателях печорского края относятся к XI веку, — пишет Жилинский. — Летописец Нестор, перечисляя народы, живущие в Европе, упоминает о народе „печере“, по-видимому, одном из племен Чуди-Югры, живущем на Печоре, в отличие от Югры, обитающей за Уралом».[6] Под 1132 г. в летописи отмечено, что новгородцы «дали дани печорские» великому князю Ярополку Владимировичу, — следовательно, в это время Печора уже платила дань Новгороду. В XII—XIV столетиях новгородцы много раз посещали среднее течение Печоры, пробираясь к ней с запада, со стороны Мезени, через тайболу. В 1542 г. новгородец Иван Ластка с товарищами осел на берегу Печоры против устья ее притока Цильмы и дал начало самому крупному селению средней Печоры — Усть-Цильме. Новгородцы, шедшие за Ласткой, понемногу расселились по рекам Цильме и соседней с нею Пижме. Только в самых верховьях Пижмы, в непроходимых таежных дебрях, укрылись беглецы из Москвы — раскольники, основавшие примерно в ста километрах от Усть-Цильмы Великопожненский скит.

Судя по данным этнографической литературы, Печора была искони отрезана от центра государства. В первые годы XX в. Н. Е. Ончуков писал в предисловии к своим «Печорским былинам»: «...Печора совсем еще не знает тележных дорог... Летом ездят исключительно в лодках... Как только поднимается сильный ветер, так езда по Печоре в лодках становится невозможной... Бывает часто, что, выехав в хорошую погоду, но застигнутые в пути ветром, путешественники робинзонствуют где-нибудь на пустынном берегу Печоры неделю и больше».[7] Бездорожье и тяжелые природные условия в течение веков были главной причиной оторванности Печорского края от остальных районов государства.

В глухих лесах средней Печоры целые деревни жили столетиями совершенно безвестно. Одна из таких деревень была обнаружена только в начале XX столетия. По словам Ончукова, усть-цилемы, потомки новгородцев, колонизовавших этот район, не отличали одного царя от другого и в сущности неясно представляли себе эту власть.[8] Они никогда не знали крепостного права, с царскими чиновниками дел почти не имели, свободно распоряжались на своих угодьях и не поддерживали почти никаких связей с низовьями реки, колонизованными Московской Русью. Наоборот, в более древние времена отношения между средней и нижней Печорой были, по-видимому, прямо враждебными из-за борьбы за промысловые и охотничьи заимки.

Край уже издавна был известен своими природными богатствами. Еще с конца XV в. на Печоре находили медь, серебро, а затем и золото. При Петре I здесь была обнаружена нефть. В течение XIX в. различные промышленники несколько раз начинали разработки тех или иных ископаемых, но все эти попытки быстро прекращались из-за бездорожья, инертности государственных учреждений, в ведении которых находился край, и других трудностей.

Все это определило большую сохранность архаических черт быта.

Как известно, на Печоре бытование эпической поэзии впервые открыл Н. Е. Ончуков. Девизом его поездок было стремление «записывать старины все вперед и вперед по содержанию». «Я решил, так сказать, переписать по содержанию все обращающиеся на Печоре былины и по одному разу хотя бы и такие, которые уже известны в массе пересказов, записывая малоизвестные и совсем неизвестные в большем количестве разноречий», — отмечал Н. Е. Ончуков в статье «Былинная поэзия на Печоре».[9] Поставленная задача ограничивала возможные результаты: Н. Е. Ончуков, по его собственному признанию, далеко не исчерпал всего репертуара иногда даже лучших сказителей и пропускал порой наиболее художественные тексты только потому, что сюжет их уже был записан.[10] Но состав печорского былинного репертуара был им в основном выявлен, и в этом его большая заслуга. При этом был обследован обширный район: Усть-Цильма и ее окрестности, селения по нижней Печоре и по реке Пижме. Всего Н. Е. Ончукову удалось записать от 24 сказителей 74 былины.

После опубликования сборника Н. Е. Ончукова Печора наряду с Прионежьем, Поморьем, Архангельским краем прославилась богатством и хорошей сохранностью русского героического эпоса. Здесь оказались свои любимые сюжеты, специфические черты в художественной разработке былин, в их бытовании.

Повторная экспедиция советских фольклористов на Печору, предпринятая в 1929 г., являлась частью комплексного обследования состояния народного искусства на Севере. В области эпического наследия был собран довольно значительный материал: на Печоре от 21 сказителя было записано 54 былинных текста и несколько фрагментов. Итоги этой экспедиции дали возможность осветить в науке не только вопрос о своеобразии печорского былинного репертуара, но и общие проблемы эволюции эпоса.[11]