Былины сего времени

Появление княжича с волколаком незамеченным не прошло. Две поляницы уже скакали навстречу, а доскакав – выставили копья.

Ан приглядевшись – подняли их кверху и обменялись странными взглядами.

– Ты ли княжич Иван, сын Берендея? – спросила одна.

– Я он самый и есть! – подбоченился Иван. – А вы откуда меня знаете, красавицы?

Поляницы снова переглянулись и хихикнули. Развернув коней, они бросили гостям:

– За нами идите. Царица Синеглазка лицезреть вас желает.

Шагая по стану поляниц, Иван только и делал, что вертел головой. Все тут было ему удивительно. А сотни вой-девиц, в свою очередь, таращились на него – одни с неприязнью, а то даже с отвращением, но другие с озорством, живым огнем в глазах. Проходя мимо, Иван то и дело слышал сдавленное прысканье.

Поляницы мало походили на привычных ему боярышень, смердок и посадских дев. Повадки, жесты – не полностью мужские, но и не совсем женские. Плечи у всех расправлены, выи гордо вздернуты, почти у каждой на поясе сабелька вострая. Видно, что искусны и железом махать, и из лука стрелять, и на коне скакать. Руки-ноги крепкие, пальцы грубые, намозоленные.

Но при этом одежа чистая, ладно сшитая. Глаза у многих подведены, брови насурьмлены. Волосы по спинам струятся или в косы заплетены. На шапочках колты висят звездочками – зернью и чернью украшенные. Душистыми маслами веет, ароматами сладкими.

Яромир вел с одной из сопровождающих вежественную беседу. Та взирала на волколака с неприкрытым интересом, словно невзначай задевала ногой его плечо, но говорила грубо, отрывисто, явно желая не показаться учтивой.

– Слышал я многое о вашем племени… – задумчиво молвил Яромир. – Да только вижу, что многое неправда…

– Например? – спросила поляница.

– Ну, например, слышал я от одного грека, что вы-де себе правую грудь обрезаете…

– Это за каким еще псом? – выпучила глаза поляница.

– Ну чтоб из лука удобнее было стрелять.

– Ага. А половцы, наверное, себя оскопляют – чтоб удобнее было на коне скакать, – насмешливо фыркнула поляница.

– Наврал грек, значит.

– Наврал. Или, может, встретил какую одну калечную и решил, что у нас все такие. А так-то мы еще умом не рехнулись – сами себя уродовать.

Иван покивал. Ему тоже показалось, что всем народом этакое проделывать – ахинея дикая. Но его самого тоже волновал один вопрос, и он наконец его задал:

– А где у вас мужики-то все?

– Нету, – резко оборвала поляница. – Нам и без них хорошо.

– А… а как же вы плодитесь-то? Или вы все тут безотцовщины, ветром надутые?

Поляницы переглянулись и сдавленно зафыркали. Одна снисходительно сказала:

– Отцы у нас есть, без того никак. И все они – сильные мужи. Только имен их мы не знаем. И у наших дочерей отцы тоже будут сильные мужи. Только имен их мы им не скажем.

– Эвона как загадочно-то, – хмыкнул Яромир. – А с сыновьями вы что делаете? Они ж у вас тоже должны рождаться, нет?

– Когда-то их быстро и безболезненно умерщвляли, – ответила поляница. – Но те добрые времена давно прошли – теперь мы либо отсылаем их к отцам, либо оставляем людям, согласным о них заботиться.

– Это кому?

– Ну вот в монастырях всегда берут сирот на воспитание…

– Эк вы жестоко-то с младенцами!

– А кому сейчас легко?

Поляницы привели Ивана с Яромиром к самому большому шатру. Лазурно-синий, с тяжелыми кистями, он выделялся среди остальных, словно конь среди ослов. Кустодии у входа не было – только девочка-отроковица прибирала мусор.

Одна из поляниц заглянула внутрь и что-то тихо сказала. Ей так же тихо ответили, и гостям дозволили войти.

Внутри было не так роскошно, как в княжеских палатах. Но все же богато – парчовые подушки, столик с диковинными плодами, дорогие одеяния, высокий медный сосуд с длинной трубкой. Конец оной держала во рту хозяйка шатра – при виде вошедших она отняла его от губ и выпустила струю ароматного дыма.

Верно, это и была царица Синеглазка. Рослая, статная, крепкая телом и пригожая ликом, облаченная в шелковое платье, она восседала на куче подушек, внимательно глядя на Ивана с Яромиром.

Точнее, только на Ивана. Небесной синевы очи не отрывались от васильковых же глаз тиборского княжича. Яромир рядом с ним был что пустое место – царица его толком и не замечала.

– Пришел, значит… – звонким голосом произнесла она. – Исполать тебе, княжич…

Голос показался Ивану знакомым. Да и лик царицы тоже. Где-то он явно ее видел… только где?

– А мы с тобой раньше нигде не встречались? – молвил он, морща лоб.

– Конечно, встречались, как же!.. – рассмеялась Синеглазка. – Недавно совсем!

– Э-э-э… – пуще прежнего задумался Иван. – М-м-м… Ы-ы-ы… Ну ты хоть намекни!

– Да ты смеешься, что ли? – обиделась Синеглазка. – Уже забыл, с кем вчерась сражался, что ли?

– Не, того витязя-то я помню… слушай!.. – ударил себя по ладони Иван. – Точно же!.. Ты ужасно на него похожа! Прямо одно лицо!

– Это потому что я…

– …Его сестра, да?! – догадался Иван. – Ты его сестра?!

– Нет! Ты что, совсем дурак?!

– А, прости! Ты его мама?

– Я. Тебя. Убью, – очень тихо произнесла Синеглазка. – Зарежу ножом.

– Да что я такого сказал-то?! – возмутился Иван.