Было ли счастье?

Гай пошел по коридору, у Него были резкие движения, он весь издергался за эти дни. Марни шла за ним, она прошла его спальню и открыла дверь рядом с ней. У нее было ощущение, что ее просто пропустили через мясорубку. Это злобное противостояние вымотало их обоих.

Боже ты мой! Она устало уселась на постель. Что она делает, снова позволяя ему посадить себя в клетку? Марни была уверена, что это принесет ей новую боль и новые огорчения. И боль будет еще сильнее. Она уже подступает к ней. Проснулась боль старых воспоминаний. Когда она с ним, ей волей-неволей приходится вспоминать о тех вещах, которые она так решительно заперла где-то далеко в своей памяти.

Там, в прошлом, было как плохое, так и хорошее. Она сама не понимала, какая чаша прошлого опыта и воспоминаний перевешивала сейчас. Это пугало ее. Пугало потому, что ее обиды стали понемногу уплывать куда-то в прошлое. Значит ли это, что она напрасно тратила время, раздражая себя ими? Значит ли это, что позиция была ошибкой? Гай всегда говорил ей об этом.

— Вот, я принес тебе…

Гай остановился на пороге. Он замолчал, когда посмотрел на ее бледное, несчастное лицо.

— О, Марни, — вздохнул он.

Крепко сжав губы, бросил на постель пижаму и халат и присел на корточки перед ней. Он взял в свои руки ее длинные изящные пальцы. Стоило только раз взглянуть на них, и сразу становилось понятно, что это руки художника. Пальцы были холодными и дрожали. Гай снова вздохнул, поднес к губам и нежно поцеловал их. Он снял пиджак и галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Загорелая кожа на шее была гладкой и соблазнительной.

— Неужели ты не можешь просто простить, — вдруг прошептал он. — Чтобы мы оба могли наконец уйти от этой постоянной грусти? Простить, чтобы мы могли попробовать лучше понять друг друга и выйти из этого дурацкого состояния?

Она взглянула ему в лицо — его черты были так чудесно вылеплены природой. Темные глаза на этот раз не сверкали насмешкой, цинизмом или нетерпением и недовольством, как это было весь день. Его рот был не жестоким и не злым, а мягким и грустным. Он выглядел таким же несчастным, как и Марни. И таким же усталым.

— Я попытаюсь, — хрипло шепнула она.

Потом вдохнула в легкие воздух, будто всхлипнула. На ее глазах показались слезы, которые она пыталась удерживать с тех пор, как вошла в свою старую студию.

Она видела, что Гай не понимает. Он поднял руку и отвел прядь ее волос со щеки, по которой медленно текла одинокая слезинка. Он не стал вытирать ее. Он сидел и смотрел, как она дотекла до уголка ее дрожащего рта. Тогда он наклонился и нежно поцеловал эту слезинку.

— Я больше ни о чем тебя не прошу, — шептал он. — Ни о чем!

Марни постаралась взять себя в руки, она судорожно глотнула воздух и выпрямилась, сидя на постели. И чуть отодвинулась от него. Ей необходимо было это пусть небольшое расстояние — необходимо как в физическом, так и в моральном плане.

— Сгорит наш цыпленок, — заметила она и попыталась улыбнуться.

— Нет, если мы поспешим, — сказал Гай.

Он понял ее подсказку и встал.

— Быстро принимаем душ и встречаемся в кухне через пять минут.

Он пошел к двери, потом остановился и посмотрел на нее.

— Тебе здесь уютно? — вежливо спросил он ее.

Марни тоже поднялась.

— Да, — равнодушно ответила она ему. — Все хорошо.

Он пробежался рукой по волосам каким-то неуверенным движением.

— Может, ты хочешь занять нашу старую комнату? А я мог бы остаться здесь.

Его жест и неуверенный тон заставили ее нахмуриться.

— Нет! — отрезала она. Это твоя комната, тебе будет лучше спать в своей постели. И я не собираюсь лишать тебя нормального отдыха.

— Нормального отдыха? — повторил он, скорчив гримасу, а рука его начала массировать шею. — С тех пор как ты вернулась снова в мою жизнь два дня назад, я не сомкнул глаз, — заметил он. — Я не сплю всю ночь и ловлю каждое движение, чтобы перехватить тебя, если ты вдруг решишь опять удрать от меня.

— Я тебе сказала, что не стану этого делать, — устало произнесла Марни.

— Я знаю, — он опустил руку вниз и сжал ее в кулак. — Но ничего не помогает. А почему ты не спишь, Марни? — тихо спросил он ее.

Она хотела сказать ему: «Это ты как будто все время рядом со мной и мешаешь мне спать, ты и воспоминания. Мои собственные черные мысли».

— Гай, я могу тебе торжественно поклясться, — повторила она, — что я никуда отсюда не денусь. Я не встану с постели. Если я поклянусь тебе, ты немного успокоишься?

— Нет, — он улыбнулся. — Но, наверное, мне стоит к тебе прислушаться. Встретимся через пять минут.

И он исчез. Марни овладело какое-то двойственное чувство — она не поняла, что он хотел сказать.

Они ели молча. Марни закатала рукава, чтобы было удобнее. Он ухмыльнулся, когда она вошла в кухню в его слишком большой для нее пижаме, но ничего не сказал. Марни почувствовала, что напряжение немного разрядилось. Цыпленок только что поджарился. Они запили еду бокалом хорошего белого итальянского вина.

Вскоре после того, как они закончили ужин, Марни начала зевать и собралась идти спать. Может быть, ей удастся немного отдохнуть. Она так устала!