Было все, будет все. Мемуарные и нравственно-философские произведения

Как их распределяет Кареев351, были они сначала «речными», затем – «морскими»; охватили, наконец, океаны. Видели их берега и долины Нила, Тигра, Евфрата, Инда, Ганга, Янтцекианга; позже – берега Средиземного моря, еще позже – бассейн морей Немецкого и Балтийского; в настоящее время европейско-американскую объединяет Атлантический океан.

Существовали старые цивилизации, зарождались, расцветали, дряхлели и гибли, зарываясь в пески, исчезая в непроходимых лесах и зарослях. Болели и умирали, как болеет и умирает отдельный человек, хотя могли быть вечными, поскольку вечен на земле род человеческий.

Откуда же это увядание и смерть? Научно-трактуемая история не должна в своих объяснениях выходить за рамки рассудочно-логического мышления. Оставаясь в этих пределах, Шпенглер полагал, что цивилизации гибнут от «окостенения» своей культуры; иными словами, уподоблял их организмам, подверженным своего рода старческому склерозу. Тойнби, оставаясь в пределах научной социологии, считает, что процесс умирания цивилизации начинается после того, как в созидающем ведущем слое общества иссякает энергия, наступает надлом, низшие культурные слои приносят на смену свою «веру», a окружающие варварские народы окончательно губят цивилизацию, переводя ее остатки в новые сочетания и формы. Считая все цивилизации приблизительно равноценными, Тойнби пытается найти в них нечто общее в ритмических колебаниях событий, хотя все эти колебания не очень много придают смысла его философии истории. Точно так же скользит по поверхности и новейшая теория П. Сорокина352, согласно которой в различных цивилизациях и в периодах каждой из них преобладают силы то чувственного, то рационального, то интуитивного мировоззрения. Наш нынешний кризис, по мнению Сорокина, соответствует «чувственной» эре, за которой, по всей вероятности, наступит эра интуитивная.

Кроме подобных ни для кого необязательных толкований, научная трактовка всемирной истории ничего дать не может. Рассудочному логическому мышлению не под силу осмыслить весь этот иррациональный процесс. Вполне прав Н. Арсеньев353, придающий историческому развитию культуры религиозно-нравственный смысл. При допущении провиденциального плана становится несомненным, что все исчезнувшие дохристианские цивилизации гибли не по причинам психологического, социального или политического свойства, а из-за несоответствия между своей материальной и духовной культурой. Основанная на этих двух факторах каждая цивилизация может существовать только при подчинении материального фактора духовному. Когда же духовная сторона перестает развиваться, a материальная, наоборот, испытывает значительный рост, и сама становится основной ценностью, тогда все построение цивилизованной жизни не оправдывается, цивилизация живет некоторое время своей инерцией и гибнет от любой причины, от внутренней социальной и политической, или от внешнего варварского толчка. В каждом таком случае цивилизация оказывается неудавшейся, так как носители ее ставят средства к приспособлению в мире целью своего существования.

Недаром не только в нашей христианской цивилизации, но и в предшествовавших ей языческих наиболее мудрые и просветленные люди, ощущая греховность увлечения плодами материальной культуры во вред культуре духовной, призывали своих современников к воздержанию, к опрощению и даже к презрению к искусственным жизненным благам. Лао-Тзе в своем трактате о «Путях к добродетели» призывал к соблюдению умеренности; по учению Будды, материальное существование человека обманчиво, бедные и немощные – ближе всех к спасению; мысли Сократа о равнодушии к материальному благоденствию дали начало школе Антисфена с ее циниками, которые отрицали ценность материальных благ и признавали только духовное благо – добродетель. Пифагорейцы уже в седьмом веке до нашей эры жили в Южной Италии аскетическими общинами, проповедуя воздержание; подобные же общины составляла на берегах Мертваго моря секта ессеев.