Былое — это сон

Подумав немного, они сказали, что одна дама никак не могла заснуть и вышла пройтись. От Нирюда за ней все время кто-то шел. Она не может утверждать, что ее преследовали, но тем не менее от Нирюда за ней кто-то бежал.

Про это я ничего не знал.

Они помолчали, а потом спросили, не заходила ли эта дама, фрекен Холтсмарк, в тот вечер ко мне.

Я спросил, чьи это инсинуации, и наконец извлек на свет божий фру Осебё. Я ответил, что фрекен Холтсмарк у меня не было.

Наконец дошло и до Йенни Люнд. Я провожал ее утром к первому поезду.

Да, совершенно верно.

Они спросили, долго ли она находилась в Нирюде.

Я зашел в тупик и ответил, что не могу дать никаких показаний.

Понимаю ли я, что меня могут вызвать на судебный допрос? Не лучше ли покончить с этим без огласки?

Я спросил, начался ли уже пересмотр дела? Иначе на каких основаниях меня пригласят на судебный допрос? Сейчас не существует дела под названием «Убийство в Йорстаде». Оно закончено.

Это необходимо только для проформы.

Я сказал, что по йорстадскому делу мне ничего не известно, по крайней мере, не больше, чем всем остальным. Но убийство произошло в доме, где протекало мое детство, а убийца приходится мне братом. Я прибыл в Норвегию на другой день после убийства, с Йенни Люнд и ее семьей я познакомился позже. Если припомню что-нибудь еще, что, на мой взгляд, сможет их заинтересовать, я сразу же позвоню.

Они снова напомнили, что я не посетил своего брата. Немного странно, не правда ли?

Нисколько.

Мы вежливо расстались. Я проследил, чтобы они спустились на лифте вниз, а потом позвонил Йенни. Она обещала безотлагательно, никуда не заходя, встретиться со мной в маленьком ресторанчике на Бюгдё-Алле.

В такой спешке не было необходимости. Полиция навестила нас одновременно, не такие уж они дураки.

Йенни умна. Она правильно рассчитала, что я им отвечу. Ну и, разумеется, ей вовсе не хотелось обнародовать тот факт, что ее обманули. Она ни словом не обмолвилась о другой женщине, сказав, что сама была у меня весь вечер. Она отнеслась ко всему хладнокровно и объяснила, что набросилась на меня с кулаками и получила сдачи.

Вечерние газеты уже откликнулись на эту историю, однако не называя имен. Один свидетель по делу Карла Торсена встретился в одном местечке в Хаделанне с его родственником, и между ними произошла ссора. Один человек слышал подозрительные замечания об Антоне Странде, полиция расследовала это дело, но ничего серьезного не обнаружилось.

Обсуждался также и найденный револьвер, я прочел несколько дельных и менее дельных предположений.

Теперь я встречаюсь с Сусанной очень часто, но когда сажусь писать об этом, оказывается, что я способен лишь тупо глядеть на бумагу.

Недавно мы с Йенни сидели в «Уголке», незадолго перед тем она виделась со своим отцом. После таких встреч она могла говорить только о нем.

Этот человек мне уже порядком надоел, много раз он просил у меня денег взаймы. В первый раз — две тысячи. В последний — несколько сотен до завтра. Он получил эти несколько сотен, но даже не вспомнил о них, когда мы с ним встретились через неделю. Тогда я позволил себе мальчишескую выходку: отправил несколько сот крон от его имени его бывшей жене.

Я не имел никакого отношения к Бьёрну Люнду, но он был твой дед, и Йенни очень любила его… И еще, надо честно сказать: никому, кроме него, не удавалось загнать меня в угол, и только случай вырвал меня из его лап. Дальше ты найдешь запись, которую я сделал в Рованиеми, когда возвращался в Штаты. Того, в чьей власти он находился, человек уже не забудет. Когда Бьёрн Люнд припер меня к стенке, я понял, что он ловкий делец, но что великим дельцом ему не бывать. Это был азартный игрок, ничего не упускавший из виду, собиравший о людях любые, даже самые ничтожные, сведения и использовавший их в своей мозаике. У него было дьявольское воображение и дьявольские комбинаторские способности. Я представляю его себе хищной птицей, коршуном; вот он парит, неподвижно раскинув крылья, и вдруг камнем падает на добычу. Мародер. Ему было плевать на производительные процессы, но он коршуном набрасывался на свою долю. Все городские торговцы и мелкие кустари слепо восхищались Бьёрном Люндом, считая его великим и гениальным предпринимателем, но мне случалось наблюдать его и в роли фальсификатора, и в роли шантажиста. Я видел, как хладнокровно он использует в своей игре дочь, которая обожала его, любила меня и, что не было для него секретом, ждала от меня ребенка. Я понимал, что, попав в затруднительное положение, он, не моргнув глазом, пустит на ветер те несколько тысяч, которые у нее есть.