Былое — это сон

В сумерках возле озерка, где я раньше наблюдал за уткой, я встретил Герду. Она была бледная и подавленная. Что-то случилось, это я сразу понял. Некоторое время мы брели молча. Я сообразил, что до нее уже дошли какие-то слухи, и на этот раз они вряд ли были хуже действительности.

Наконец Герда сказала, что пришла проститься.

Но ведь она собиралась прожить здесь гораздо дольше? Я все молчал. Наверно, ей хотелось сказать: ты никогда не женишься, если не сделаешь этого сегодня, бери меня сейчас или никогда.

Нет, лучше разыгрывать тупое непонимание и покончить с этой историей.

Герда добавила:

— Давайте говорить друг другу «вы», как раньше.

Я молчал.

— Ничего не понимаю! — сказала она, и голос у нее дрогнул. — Не знаю, какие у вас вчера были намерения, может, и серьезные, но теперь это уже не имеет значения. Со временем я все забуду, но скажите, зачем вам понадобилось шутить со мной?

Я порадовался, что успел выспаться и поесть, — совсем недавно мне пришлось пережить примерно такую же сцену, но я был тогда усталый и голодный.

— Кажется, вы простудились? — ядовито заметила она.

Я обмотал шею шарфом, чтобы скрыть следы неудачного покушения на мою жизнь.

— Понятно, долгие прогулки по утренней прохладе… Но ведь вы, кажется, любите дождь и одиночество? Если не ошибаюсь, вы сами так говорили?

Я не проронил ни звука.

— Шофер рассказал одной…

— Этому Зверю из Апокалипсиса?

— Эту даму зовут фру Осебё, и она целый день развлекала весь пансион рассказами о том, что раскусила вас с первого взгляда. Дурное воспитание скрыть невозможно, говорит она.

После небольшой паузы Герда снова заговорила:

— Шофер узнал ту… ту даму, которую вы сегодня провожали на станцию.

От волнения у нее выступили слезы, и она прикусила губу.

— Да что же это такое? Что это значит? Все болтают об убийстве и о скандале! Убийство! Я помню тот процесс, а если б и забыла, то уверяю вас… Вы родственник Карла Торсена? Что этой даме нужно было от вас в такое время, ведь она, кажется, приехала в три часа ночи? Тут все считают, что Антона Странда убила она. Вам что-нибудь известно об этом? Люди слышали, что творилось у вас нынче ночью. Ведь это безумие! С кем вы дрались? А что, если б я была у вас в это время? Вы дрались с тем, кто ночью преследовал меня?

Вот оно! Драка с неизвестным. Кто-то преследует Герду, уже двое неизвестных. Может, это Антон Странд хотел посмотреть, как будут дальше развиваться события? Или Винье пришел за своим зубом? Герда выложила мне все circumstantial evidence убийства. Не хватало только убийства. Если теперь какой-нибудь шутник позволит себя убить…

— Я уезжаю сегодня вечером, — сказал я. — Мне очень жаль.

— О! Вам жаль?

— Простите. Признаюсь, начиная со вчерашнего дня мне перестало везти, у меня случаются такие неудачные дни, или ночи, но, к сожалению, я не могу говорить об этом.

Мы подошли к опушке. Там в темноте стояли мои кусты и возвышающиеся над ними две ели.

— Не можете говорить?.. Но неужели вы не понимаете… А вчера? Неужели все это был… как бы это сказать… только каприз? Нет, нет, предложения мне вы не сделали, это так, но какая разница? Значит, каприз?.. Ведь я вас совсем не знаю. Чего я только не передумала сегодня. Вы намного старше меня. Вы пережили много такого, о чем я еще и понятия не имею, и, кроме того, вы замешаны… бог знает в чем. Я люблю здравый смысл. Значит, это был только каприз? Почему не сказать об этом прямо?

Я подумал, что в случившемся участвовали мы оба, и уж если говорить о капризе, пожалуй, это был ее каприз, а не мой.

— Ладно, — сказала она. Я ей так и не ответил. — Отправляйтесь в свои кусты, всего вам доброго, а мне пора домой. Боюсь, что эта дама из пансиона теперь шпионит за мной.

Она выждала мгновение, но мне нечего было ей сказать.

— По-моему, вы не в своем уме! — всхлипнула Герда и побежала прочь.

Я уже и сам об этом подумывал. Мне вспомнился мальчик из Орнеса, которого привязали к двум телятам. Должно быть, он испытывал нечто подобное. Или Трюггве Гюннерсен.

Вернувшись домой, я сказал фру Нирюд, что получил срочное сообщение и должен немедленно уехать. Она держалась дружески, но не удивилась и, очевидно, была рада, что я сам принял это решение. Еще утром я понял, что в Гране нельзя поднимать шум.

Уложив вещи и расплатившись, я вышел на дорогу в ожидании такси, которое должно было отвезти меня в Осло. На поезд я уже опоздал. Дождь хлестал мне в лицо, под ногами шуршали мокрые листья. Не так-то просто, оказывается, быть сыщиком. Каждое дело занимает столько времени, что полиция не может прибегать к помощи сыщиков, ей приходится самой вести расследование.

Ветер шумел в деревьях. Этим осенним вечером я уже знал, что больше никогда не попаду в Гран.