Былое, нынешнее, грядущее

– В новинку тебе это всё, само собой. – Брана обвела взглядом берег, костры в сумраке отражались искорками в её глазах. – Это Север, Иленька. Такая тут жизнь. Что, не по нраву тебе?

– Не разобралась я пока, не распробовала, – проговорила Ильга, покосившись на груду мяса на берегу, уменьшавшуюся под ножами сноровистых охотниц.

Брана тесно прижала её к себе, согревая объятиями и дыханием.

– Ничего, котёночек мой рыженький, не тужи, всё наладится, – шепнула она ласково. – И на Севере жить можно, коли в душе огонь горит.

Когда работа была кончена, охотницы нажарили мяса и расселись ужинать. Уже совсем стемнело, и берег обнимала непроглядная тьма и тишина, только море дышало во мраке и тревожно ворочалось, как какой-то громадный чёрный зверь. По-разному оно разговаривало с людьми: робкой душе его шёпот казался зловещим, а могущество внушало страх, смелая же душа слышала в нём таинственный зов и приветствие. Насадив на нож полоску слегка обжаренного мяса, Брана насыщалась неторопливо и спокойно, без жадности, хоть и была, без сомнения, зверски голодна. Ильге она подкладывала кусочки помягче, посочнее. Ели охотницы и китовый жир, нарезанный крупными брусочками и обильно посоленный. На каждом брусочке с одной стороны была полоска кожи. У Ильги от такой жирной трапезы печень свернулась бы в бараний рог, а северянки – ничего, уминали за обе щеки да нахваливали. Никто Ильгу не расспрашивал и не приставал с шуточками, все уже всё знали и относились со сдержанным одобрением.

– Совет да любовь, – подмигивали сёстры Браны по китобойному ремеслу. – На свадьбу-то пригласите?

– Непременно всех позовём, – заверила та со смешком, обнимая Ильгу за плечи и крепко прижимая к себе.

Ночевали охотницы в низеньких рыбацких лачугах с крошечными подслеповатыми окошками. Эти неказистые постройки не были предназначены для постоянного проживания, в них отдыхали во время охоты и хранили снасти. Спали прямо на полу, завернувшись в мешки из оленьих шкур.

– Ступай-ка ты спать домой, рыжик мой ненаглядный, – сказала Брана. – С непривычки озябнешь ведь.

– А мне вот любопытно: влезем мы обе в один мешок? – игриво двинула бровью и уголком губ Ильга.

– Да места-то хватит, – улыбнулась северянка.

Впрочем, уснула она почти сразу: слишком устала на охоте. Крепко обняв в мешке Ильгу и прильнув к ней всем телом, она прошептала:

– Любиться-миловаться после охоты будем, а то негоже сестриц смущать. Поцелуй меня только один разочек, родная, да и давай баиньки.

Впрочем, поцелуев во мраке у них было намного больше одного, хоть дальше дело и не зашло. Губы Браны отвечали Ильге всё более вяло и расслабленно: она погружалась в дрёму, и рыжая женщина-кошка, не желая лишать охотницу необходимого отдыха, тоже угомонилась. Насыщенный выдался день, многое она пережила и перечувствовала, и ей долго не спалось, но она не беспокоила Брану, просто нежилась в тепле объятий и позволяла мыслям течь. «На свадьбу-то пригласите?» Ильга усмехнулась. Даже не верилось... То-то родные удивятся, когда увидят её суженую – не тонкую и хрупкую девушку, а северянку-китобоя... Лишь одна матушка Добровида, пожалуй, ничему не удивится, только порадуется.

*   *   *

Проснувшись, Брана потянула носом: пахло вкусно, но как-то по-новому. Охотницы просыпались и выбирались из своих мешков, умывались ледяной водой и собирались около очагов, чтобы подкрепиться. Уже тянуло дымом и жареным китовым мясом, но к этим привычным запахам примешивались другие, удивительные для этого места. Белокурую кошку ждал гораздо более изобильный завтрак: густая пшённая каша с курицей, ещё тёплые оладушки, купавшиеся в топлёном сливочном масле, и кисло-сладкая смесь орехов и клюквы с мёдом. Вот эти-то яства и источали столь соблазнительный дух домашнего уюта. Необычно и приятно было ощутить его здесь, в ветхих неотапливаемых лачугах у моря, на голом полу, и Брана, заурчав, выкарабкалась из спального мешка и прильнула губами к улыбающимся устам рыжей красавицы Ильги.

– Покушай домашнего, – мурлыкнула та, отвечая ей сердечным и жарким поцелуем. – Подкрепи силы перед охотой.

– Сама стряпала? – со смешком подмигнула Брана, доставая одну оладью и с удовольствием наблюдая, как с неё падают капельки золотого масла.

– Нет, это из дома моего гостинцы, а я – не великая стряпуха, – ответила Ильга. – Помнишь, ты меня угощала? Теперь моя очередь тебя кормить.

Брана свернула оладью пополам и отправила в рот целиком, а следом – немного ягодно-орехово-медовой смеси.

– М-м, жирненько, – одобрила она, жуя и подбирая пальцами капли масла с лоснящихся губ. – В самый раз, как я люблю!

– Да уж, вы тут, на Севере, большие любительницы жирного, как я погляжу, – усмехнулась Ильга.

Вчера за ужином она так и не решилась попробовать китового жира. По мнению Браны – зря, потому как ничего худого в этой пище не было, одна лишь польза. А вот знаменитое «шестимесячное мясо» она бы избраннице не предложила: только потомственные северянки могли его есть без вреда для себя.

– Так уж у нас извека сложилось, – сказала Брана. – Жир да мясо – наша главная пища.