Былое, нынешнее, грядущее

А вот мучное и сладкое некоторые жительницы Севера – самые исконные, у которых в родне не было примеси иной, не северной крови – почти не переваривали. Брана происходила из смешанной семьи, где на столе в равной мере присутствовала и животная, и растительная еда, сладенькое белокурая кошка тоже любила, более всего уважая северные ягоды в меду – клюкву, бруснику, морошку, чернику. Она принялась за завтрак со всей возможной основательностью: наступивший день обещал новые тяжёлые труды, для которых требовались силы. Уплетая за обе щеки кашу с курятиной, кидая в рот оладушки и смакуя медовое лакомство, охотница ублажала своё чрево, а взгляд её находил усладу в созерцании роскошной огненной Ильгиной красы. Волосы у той вились крупными кудрями до плеч и отливали осенней медью, большие пристальные очи вобрали в себя всё тепло янтаря самого светлого, медового оттенка, а рот манил спелым брусничным наливом. Кожа рыжей женщины-кошки отличалась молочно-чистой белизной, по которой были рассыпаны редкие, бледно-коричневые, почти незаметные веснушки. Пограничные с Севером белогорские земли вообще изобиловали красотками рыжей масти, но Бране досталась самая-самая... Досталась с трудом, но тем слаще было осознавать: вот она, близкая и родная, только руку протяни.

– Чего смотришь? – усмехнулось её выстраданное, строптивое сокровище. – Скоро дырку проглядишь во мне...

– Люблю тебя, вот и смотрю, – сказала Брана, не забывая набивать рот едой.

Оладьи она кидала в себя, как дрова в топку, а кашу черпала полными ложками, особенно радуясь, когда попадалось мясцо. Сготовлено всё было не хуже, чем у сестрицы Ягодки; в целом – чуть менее жирно, чем Брана привыкла, но тоже весьма и весьма недурно.

«Это что ещё за рыбка к тебе приплыла?» – с дружелюбными усмешками полюбопытствовали охотницы после того страстного воссоединения Браны с Ильгой перед отплытием. Брана ответила, как есть: выпала на её долю избранница-кошка. Китобои не слишком удивились, покивали и поздравили её с обретением суженой: «Ну, коль так, совет да любовь вам». Родных Брана уже обрадовала этой счастливой вестью, но Ильгу они ещё не видели. Матушка Земеля только пошевелила пшеничными бровями с серебряным налётом прожитых лет: «Кошка? Хм, что ж, и такое бывает. Почему бы нет?» Обычай свадеб по старшинству сестёр на Севере не соблюдался, и то обстоятельство, что Тихомира ещё ходила в холостячках, ничуть не мешало союзу Браны с рыжей кошачьей мордочкой из Зверолесья. На Севере вообще во многом жили по-своему, обособленно; эта область Белых гор была, по сути, государством в государстве, управляемая несколькими влиятельными предводительницами. Они состояли с великой княгиней Белогорской скорее в сестрински-союзнических отношениях, нежели в подданнических, и владычица признавала их право на определённую независимость. Север уважали, с Севером считались, и не без оснований: во-первых, по причине огромных богатств этой земли, а также ввиду большой силы северянок. В этом суровом краю сложилась своя особая школа оружейного искусства, а его жительницы слыли могучими воительницами, необычайно неистовыми в бою. Если у северо-западного народа данов были берсеркеры с их боевой яростью, то у северянок – богатырши-«медведицы» с одноимённой покровительницей-духом. Свой уклад жизни, свои песни и пляски, свои обычаи и древние сказания, даже свои духи и богини вроде Морови, Белой Матери и Матери-Медведицы – всё это отличало Север от остальных земель, населённых дочерьми Лалады. Но, как и повсюду в Белых горах, Север почитал и главную богиню женщин-кошек, отпрысками которой они себя считали.

С этого дня так и повелось у Браны с Ильгой: каждое утро рыжая кошка приносила своей избраннице корзинку с завтраком. В море во время охоты китобоям было не до еды, и Ильга старалась по утрам накормить Брану поплотнее и посытнее, чтоб у той хватало сил для успешной охоты. В минувшую зиму, одолеваемая мыслями о рыжей кошке, Брана даже толком не отъелась, чем удивила и обеспокоила сестрицу Ягодку. Та заочно гневалась на сердечную зазнобу своей сестры:

– Это из-за неё ты за зиму совсем сил не набралась! Только ещё пуще отощала, о ней думаючи! Как вот ты теперь охотиться станешь?

К началу охоты у светловолосой кошки не было жировых запасов, имевших столь важное значение в изматывающем труде китобоя, и теперь Ильга, чувствуя за собой вину, взяла на себя усиленную заботу об её питании. Обильные завтраки услаждали желудок Браны, большой любительницы вкусно покушать, а сама Ильга вызывала ликование в её сердце. На этом душевном подъеме Брана мчалась на охоту, как на праздник, и море было ей по колено, а кит казался не тяжелее мешка с орехами. Знала она, что любимая встретит её на причале, а может, и к ужину что-нибудь лакомое принесёт. С такой поддержкой Брана отработала всё лето на промысле, не моргнув и глазом, а Ягодка сменила гнев на милость и отзывалась об Ильге уже в более благосклонном духе:

– Ну, коли она о тебе так же заботиться станет и после свадьбы, тогда, пожалуй, ещё куда ни шло.