Былое, нынешнее, грядущее

– Не плачь, милая, не тужи! Твоя судьба за тобой обязательно придёт. А моя лада, видно, где-то поблизости живёт.

– Желаю тебе поскорее встретиться с нею, – пробормотала Златоцвета, смахивая пальцами непрошеные слезинки.

Успокаивая её, женщина-кошка замурлыкала, и рука Златоцветы сама протянулась робко к острому звериному уху в порыве почесать... Позволит ли ей незнакомка такую вольность? Гостья сама потёрлась ухом о ладонь девушки, и в груди у Златоцветы заворочался пушистый тёплый комочек мурчащего чуда – нежности, а на губах задрожала лучиком после дождя улыбка. Этого белогорянка и добивалась.

– Вот и умница... Не надо плакать, милая девица, всё ещё впереди у тебя.

Она ушла, а Златоцвета ещё долго прислушивалась к своему сердцу, растревоженному этой встречей. Всколыхнулись все её чаяния, ожили надежды, подняв подснежниковые головки к солнцу. Эта встреча была лишь предвестником, первой ласточкой, а настоящая судьба на кошачьих лапах кралась следом – она твёрдо знала это.

В самый последний день Лаладиной седмицы постучались в дом кошки-воины. Грозно сверкали их кольчуги и шлемы на солнце, переливались бисеринки вышитых подолов и рукавов, испытующе и пронзительно смотрели белогорские глаза... Матушка Кручинка онемела, перепугавшись до полусмерти – Драгута Иславич едва успел подхватить её, а то бы простёрлась она на полу.

– Не бойся, хозяйка, – сказали кошки-витязи. – С миром мы пришли! Свадебные мы посланницы: госпожа наша невесту свою ищет. Нет ли в вашем доме девицы на выданье?

– Девица-то есть, да захочет ли ваша госпожа её в супруги взять? – молвил батюшка невесело.

– Коли есть, пусть выйдет, – сказали дружинницы. – А госпожа разберётся сама.

– Не может она выйти, – вздохнул Драгута Иславич. – Смотрите сами...

Златоцвета, вслушиваясь в голоса, дрожала всем телом: вот оно, долгожданное! Это не шаги по лестнице стучали, это дорогая её сердцу гостья воплотилась из её грёз и слала ей весточку о своём скором приходе...

Кошки-воительницы вошли, загородив собой дверной проём, в котором мялись батюшка с матушкой – выглянуть из-за могучих плеч пытались, да не могли. Покатились пяльцы с незаконченной вышивкой по полу, и одна из кошек, поймав их, вернула рукоделие Златоцвете.

– Что с тобой, девица? Отчего ты не выходишь из дома?

– Увечье у неё, ноги не ходят, – ответил из-за спин дружинниц батюшка.

Кошки помолчали, переглядываясь, потом старшая из них склонилась и попыталась приподнять девушку из кресла. Вроде бы старалась она сделать это бережно, но боль пронзила Златоцвету, да такая, что заходила ходуном светлица, звездчатая пелена закачалась со звоном перед её глазами. Жалобный крик вырвался из груди: не смогла она сдержаться и напугала родителей.

– Ох, ох, тихонько! – запричитала матушка. – Что ж вы делаете-то?

Кошки смущённо хмурились, а старшая молвила, осторожно опуская девушку на место:

– Прости, голубушка... Сейчас всё пройдёт.

Из её ладоней заструилось удивительное ласковое тепло, наполняя Златоцвету блаженной лёгкостью и прогоняя боль.

– Мудрён твой недуг, девица, – молвила старшая дружинница. – Так просто не вылечишь... Даже свет Лалады его с первого раза не берёт. Видно, придётся нашей госпоже самой тебя посмотреть.

Батюшка осмелился спросить:

– А кто госпожа ваша, как её звать-величать?

– От Лесияры мы, от владычицы Белых гор, – ответили кошки.

– Так что же это – сама княгиня хочет к нашей дочке посвататься? – ахнули родители.

– А вы разве не слыхали про большой смотр невест, который в вашей земле учинили нарочно для государыни? – усмехнулась кошка-начальница.

– Да слыхали, конечно, – молвил батюшка, потрясённо переглядываясь с матушкой. – И что званы на него зеленоокие девицы, тоже знаем... Глазки нашей дочки как раз такие, какие вашей государыне нужны, да из-за недуга невозможно было её на смотр привести.

– Ну, тогда ждите гостей, – только и сказали княжеские посланницы.

«Какие гости? Когда? Сколько?» – все эти вопросы уже не успели сорваться с матушкиных трясущихся уст: кошки-витязи покинули дом, шагнув в проход.

– Ох! – всплеснула она руками, ошарашенно оседая на лавку. – Гости! Неужто сама княгиня Лесияра пожалует?! Батюшки! А нам даже попотчевать её нечем, вся мука вышла... Хоть каравай бы испечь, да не из чего!

Приём гостей был чреват непосильными для семьи расходами, потому-то так беспокоилась и печалилась Кручинка Негославна. А Драгута Иславич сказал:

– Ну, не знаю, матушка, как мы выкрутимся, а поднести государыне что-нибудь надо. Придётся у соседей занимать...

Кривко тотчас был послан к соседям за мукой и кувшином хмельного мёда, но вместо муки принёс уже готовый каравай.

– Добрые люди, – прослезилась матушка. – Надо будет сходить, поклониться им в ноги!