Былое, нынешнее, грядущее

...От боли в ноге Невзора вскрикнула, но тут же стиснула челюсти. Не в её привычках было шумно выражать чувства. Пальцы скребли влажную холодную землю. Её окружала тьма, будто она попала в чрево какого-то огромного чудища.

Но никакое чудище её не пожирало: Невзора лежала в одном из подземных ходов на мягкой сырой подстилке из прелых листьев. Нога была чем-то сдавлена, малейшее движение вызывало боль, которая алыми сполохами пронзала мрак.

А тьма понемногу рассеивалась, но каким источником!.. Над Невзорой плавали текучие сгустки, излучавшие неяркий радужный свет; они принимали разнообразные виды: то вытягивались в длинные жгуты, то собирались округлыми каплями разных размеров – от слезинки до сырной головки. Они перетекали из одной формы в другую, находясь в постоянном движении. Несколько мгновений Невзора заворожённо наблюдала за этим дивом, а потом протянула руку, и один радужный сгусток прильнул к её пальцам, обтекая их собой. Его касание щекотало ладонь живой, беспокойной силой, а при попытке сжать сгусток он упруго стремился разомкнуть хватку Невзоры, непоседливо сопротивляясь давлению. И в то же время он повиновался мысленным приказам: стоило Невзоре подумать о том, не мог бы сгусток отлипнуть наконец от её руки, как он тотчас отстал.

– Это хмарь, теперь ты её видишь нашими глазами.

Лелюшка сидела рядом, играя с радужным веществом: тыкала в сгустки пальцами, подталкивала их ладонью, скатывая в колобки, вытягивала до толщины тетивы и завязывала в причудливые узлы. Невзора приподнялась на локте, морщась от боли. Что у неё с ногой всё-таки?.. Оказалось, голень сдавливали толстые палки, прикрученные к ней прочными одревесневшими стеблями высокой крапивы.

– Кто такая Ладушка? – полюбопытствовала рыжая девица-оборотень, отпуская радужный сгусток, который она истязала, на свободу.

– А тебе-то какое дело? – сквозь стиснутые зубы проворчала охотница, мучимая болью и вопросом: превращение уже завершилось? Она теперь Марушин пёс?

– Ты звала её, – сказала Лелюшка, подсаживаясь к Невзоре поближе и задумчиво скользя пальцами по её плечу. – Кричала в беспамятстве: «Ладушка, Ладушка!» – а потом вскочила и как давай бегать! Причём, похоже, не приходя в сознание. Глаза у тебя пустые и дикие были, не понимала ничего вокруг себя. Однако ж и быстроногая ты! Еле угнались мы за тобой. Ежели б ты в подземный ход не провалилась, может, так и не догнали бы: ты ж теперь по хмари ходить можешь, как все мы. Ногу вот поломала, дуралейка... Ничего, через день уже срастётся. На нас всё быстро заживает.

– На нас? – От этих слов нутро Невзоры медленно наполнялось тоскливым холодом. – То есть, я уже...

– Ещё нет, но уже совсем скоро, – ухмыльнулась Лелюшка. – Ещё помучаешься немножко, до рассвета примерно. И всё. Но всё-таки, кто эта Ладушка?

– А ты мысли мои прочесть не можешь, что ли? – Невзора осторожно повернулась на бок, ища удобное положение.

– Не могу, – улыбнулась та. – Ты их закрываешь от меня. Они будто щитом непроницаемым скрыты.

Невзора закрыла глаза. Боль в ноге стучала с каждым ударом сердца, зверь внутри неё скрёбся когтями, беспокоился и не находил себе места. Ему надо было куда-то бежать, что-то искать, но Невзора даже с боку на бок с великим трудом поворачивалась. Грязная рука зарылась в листья – ещё человеческая, но жилы странно набухли под кожей, проступая ветвистой сеткой.

Образ Ладушки таял, поглощаемый мраком. Невзора с тоской звала его, пыталась удержать, но он неумолимо растворялся.

– Водицы бы испить, – сказала она наконец, ни к кому особенно не обращаясь – просто выпустила своё желание из пересохшего горла.

– Сейчас, – отозвалась Лелюшка.

Она принесла воды в том старом ковшике с половиной ручки. Чтобы выбраться из прохода, девица использовала хмарь: отталкиваясь ногами от сгустков, как от ступенек, она вышла на поверхность, а спустилась обратно тем же способом.

Невзора пила жадно и долго, то и дело морщась от холода, пронзавшего зубы. Вкусная родниковая водица почти вернула её к жизни, лишь слабость не разжимала своей властной хватки. Остатками воды охотница умылась и сполоснула руки, вычистила остриём ножа грязь из-под ногтей. Хмарь неплохо освещала пространство подземного хода, но её присутствие становилось навязчивым. Невзора то и дело отгоняла сгустки от своего лица.

– Как сделать, чтоб она ушла? – спросила она.

– Не обращать на неё внимание и не думать о ней, – сказала Лелюшка. – Глядишь, и уйдёт через какое-то время. А как понадобится – только позови мысленно, и хмарь – тут как тут. Нужная она. Нам без хмари туго пришлось бы. Видала, как я наверх выбралась? Вот... Хоть ступеньки, хоть мост из неё сделать можно. А ещё ею можно драться. Но это – умеючи.

Невзора, слушая эти наставления, поманила к себе круглый сгусток хмари размером с репку, ощупала его упругие, податливо-скользкие бока. Не поймёшь, то ли жидкий он, то ли воздушный. Текучестью хмарь напоминала воду, а лёгкостью – воздух. Но чувствовалась в ней сила. Ежели изловчиться и садануть таким кругляшом под дых – пожалуй, будет вроде камня.