Былой войны разрозненные строки

Что касается борьбы с религиозным дурманом, то и здесь впечатляющих результатов Ада не добилась. Бабушке, эрудитке и философу, Ада с ходу бухнула, что бога нет и в синагогу ходить не нужно. Бабушка спокойно ответила, что если Ада считает, что ее Бог — дедушка, сидящий на облаке в окружении ангелов, то она совсем не умная девочка. «Для меня, — сказала она, — Бог такая философская идея, нечто непознаваемое, но существующая в мироздании, как начало начал». Ада все запомнила, ничего не поняла, кроме того, что бабушку превратить в атеистку ей не дано. Второй конфуз на ниве борьбы за атеизм произошел через два-три дня, когда дядя Сима проверял ее уроки и в тетрадке обнаружил рисунок, где церковный колокол был сброшен с церкви, «потому что бога нет». Дядя поинтересовался ее ли это творчество в плане идеи. Узнав, что это было нарисовано на доске, а им было задано срисовать, а текст написать в своих тетрадках, Семен Ефимович сказал, что вера во всем личное дело каждого человека, что сбрасывать колокола с церкви равносильно плевку в душу верующего, все равно, как сорвать с Ады галстук и вывалять его в грязи или сжечь. Словом, здесь Ада тоже потерпела фиаско, но стала атеистом на всю оставшуюся жизнь.

Истоки махрового атеизма Ады еще в дошкольном периоде. В праздник Пурим бабушка накинула на свою красивую, величественную голову черный кружевной шарф, завязала Аде, семилетке, белый бант в стриженных с челочкой волосах и повела в хоральную синагогу. Вначале Аде казалось, что они в театре, благо сидели на балконе. (В прошлом месяце ее водили в Мариинку на детский спектакль «Кот в сапогах». Ада была зачарована зрелищем и до сих пор помнит начало спектакля: кот прыгает на задних лапах, а передними отмахивается от пчел.) Ада посмотрела с балкона вниз и увидела только сгорбленные спины, как попоной, покрытые черно-белой тканью. Началась служба. Через десять минут ей стало убийственно скучно и она решила разрядить обстановку. Ей пришла в голову великолепная идея: незаметно подвинуть на край барьера один из бабушкиных молитвенников и имитировать его «случайное» падение вниз на полосатые спины мужчин. Молитвенник попал в цель — слава Богу не на голову, а на спину одного из молящихся. Поднялся такой переполох и гвалт, как будто пострадали все. Видимо Ада действовала недостаточно конспиративно, ибо ее соседка закричала бабушке: «Послушайте! Что за мамзера вы привели в синагогу? Позор на вашу голову!» — Бабушка величественно поднялась, молча взяла Аду за руку, вывела на галерею и сказала: «Тебе могло быть скучно, но как ты осмелилась оскорбить молящихся! Жди меня здесь, а о наказании мы поговорим потом». — Ада тихо стояла у окна и думала о предстоящем наказании. Больше всего она боялась, что отнимут новые книжки и старую тряпичную куклу Машеньку, которая открывала и закрывала голубые глаза, и которой она сама стилем «веревочка» вышила слоника на передничке. По дороге домой Ада всячески каялась и умоляла не рассказывать о своем проступке родителям. К концу пути ей удалось растопить лед бабушкиного сердца — та обещала маме и папе ничего не говорить и что прощает ее условно. До первого следующего преступления. Ада обещала быть паинькой и какое-то время продержалась.

Итак, с иудейской религией было покончено. Но в начале лета был большой православный праздник и сосед, с дочкой которого Ниной Ада дружила, пригласил их пойти с ними в церковь. Лето было жарким, у мамы был пунктик, что тело ребенка должно дышать. По сему Ада бегала по двору в черных трусиках и белой косыночке. Кроме этой «одежды» на ней были сандалики. Нина была в длинной ситцевой «татьяночке», в черных ботиночках с петлей сзади. До собора ехали на трамвае. В его дворе стояли подводы с подстилкой из сена. Они были покрыты яркими домоткаными ковриками. На возах множество крестьянских семей из окрестных деревень. Когда они стали по ступенькам подыматься к дверям церкви, одна из служек подошла к Аде и сказала: «То, что ты не крещенная, значения не имеет. Бог принимает всех, а то, что ты голая Боженьке неугодно!» — Аду не впустили в церковь и она долго ждала Нину с родителями, слоняясь между возами. Так она была отвергнута и православным Богом.

И у нее остался только путь атеизма.

^{(по материалам Ариадны Бердичевской)}

Спасший знамя

В конце двадцатых годов семья Мишнаевых перебралась из еврейского села Бережное в Чернигов. Маленьким Миша бегал в городской парк, где стояли старинные пушки, на берег Десны, куда водочный завод спускал неочищенные воды, и живые еще рыбки выпрыгивали из воды. Отец был ломовым извозчиком, имел лошадь, в гражданскую воевал у Буденного, умер рано, осталось трое детей, Миша старший. Семья перебралась в Керчь. В первый класс Миша пошел, не зная ни одного русского слова. Вышел к доске: «А дэ тра-почка?» — Все засмеялись.