Былой войны разрозненные строки

Вообще, самодуров было достаточно. Таким был и ее непосредственный начальник Барчугов Анатолий. Как-то швырнул ей в лицо накладную: «Перепиши!». — «Здесь все правильно, — сказала она». — «Ах, ты еще мне возражаешь! На гауптвахту!». — Вызвал солдата и повели, но, не доходя до ямы, где размещалась гауптвахта, остыл, передумал: «Отставить!».

В Черновцах (тогда говорили «Черновицы») поселились за вокзалом, где раньше жили румыны. Из страха перед советской армией они побросали дома, вещи. Стояла осень — в садах полно фруктов: груши, яблоки, сливы, видимо-невидимо вишен.

В затишье стали заниматься художественной самодеятельностью. Женя пела, танцевала, в полку ее любили. Был в полку замечательный человек, начальник химчасти Петр Алексеевич Кучинский — он был душой всего этого дела. После войны он осел в Черновцах и преподавал там в университете. Танцы ставил Виктор Смороцкий — до войны солист одного из киевских ансамблей.

В полку Женя познакомилась со своим будущим мужем Дионисием Яковлевичем Литвиновым — начальником связи полка. Вскоре они поженились. После войны он служил в Киевском Военном Округе: Корсунь-Шевченсковский, Евпатория, Васильков и, наконец, Киев. Муж вышел в отставку в чине подполковника, но, к сожалению, долго не прожил, и скончался едва перевалив за шестьдесят.

Но говорят беда не приходит одна. Ее ждала и другая трагедия. Не дожив до сорока лет умерла ее старшая дочь… Ее сын, внук Жени, женился, собирался устроить свою личную жизнь и зять.

И она уехала в Израиль к младшей дочери, которая давно ее звала.

Литвинова Евгения Михайловна, 1921 года рождения, награждена орденом Отечественной войны 2-й степени, памятными и юбилейными медалями. Все награды отобраны при выезде в Израиль. Репатриировалась в декабре 1988 года.

Четыре года над пропастью

Элиэзер — в просторечье Лазарь — родился в маленьком еврейском местечке Свислочь, которое до прихода Советских войск в 1939 году относилось к Польше, а с этого времени — к СССР, а точнее, к Белоруссии. Отец был портным и придерживался идей Бунда.

В местную еврейскую семилетку Лазарь пошел с пяти лет и был самым младшим, как и в польской гимназии, куда поступил после школы. В гимназии выучил французский, немецкий языки и латынь. В 1939 году с отличием окончил гимназию.

В сентябре 1939 года в Западную Белоруссию, как тогда говорили, вошла Красная Армия. Евреи встретили ее с восторгом и надеждой.

Нужно было продолжать учебу. Русского и белорусского языков никто не знал и всех перевели в 9-й класс белорусской школы, которую, тоже с отличием, Лазарь закончил в 1941 году.

За два дня до прихода немцев.

В школе был комсомольским активистом, командиром взвода допризывников, был рекомендован в летное училище. Но 22 июня началась война и все пошло прахом.

Местечко находилось в шести километрах от границы и в него сразу вошли немцы. Почти никто из евреев бежать не успел… Лазарю, как комсомольскому активисту, оставаться было нельзя и он ушел с последней воинской частью.

Но далеко уйти не удалось. В районе Слонима немцы выбросили десант, путь на восток был отрезан и Лазарь вместе с красноармейцами попал в плен. Это случилось возле села Озерницы, в семидесяти километрах от Свислочи 26 июня 1941 года.

На четвертый день войны…

Первая мысль — самоубийство. Лазарю недавно исполнилось восемнадцать лет. Жизнь еще и не начиналась…

Война только началась. Никто не предполагал, что она будет такой долгой и тяжелой. Еще теплилась надежда, что успех немцев временный. Вот-вот Красная Армия повернет и погонит их обратно.

Немцы объявили, что местные жители могут разойтись по домам. Для Лазаря это исключалось: в местечке все его знали, как комсомольского активиста…

Всех пленных загнали в церковь. Не кормили. Наутро выстроили и приказали евреям и комиссарам выйти из строя. Все знали, что это значит. Никто не вышел. Немцы несколько раз прошли по рядам, выволокли человек десять, заставили копать яму и тут же, возле церкви, на глазах у всех, расстреляли… Среди них было четверо соседей Лазаря.

Что он пережил в эти минуты описать не хватит слов… Его спасла славянская внешность. И не в последний раз.

Нужно было решить, как вести себя дальше. И Лазарь придумал легенду: у него отец русский, а мать француженка, отец которой, его дед, в конце 19 века приехал в Россию на заработки, как делали тогда многие французы, да так и остался. И Лазарь стал себя называть Лев Слапак-Дюбуа. Вот когда пригодился французский!

И началось хождение по мукам.

Первые месяцы войны пленных содержали во временном лагере возле Люблина под открытым небом. В лагере началась повальная дизентерия, многие умерли… В сентябре перевезли в постоянный лагерь в ста километрах восточнее Берлина, возле города Нойштатин. Рядом находился лагерь французских военнопленных, оставшийся еще от 1-й Мировой войны, в котором тогда содержались русские пленные…