Быстрая смерть. Тайна Камня друидов

В семь пятьдесят пять вечера в воскресенье 22 июня Руперт Сетлей и его кузен Джеймс Редси углубились в лес, чтобы там продолжить спор, превратившийся в опасную ссору. В лесу они пробыли недолго. Чтобы дойти до Жертвенного Камня даже кружным путем, им потребовалось не более десяти минут. В этом зловещем месте Редси набросился на Сетлея и сбил его с ног. Падая, Сетлей ударился головой – вероятно, сильно. По крайней мере кузен подумал, будто убил его. Запаниковав от содеянного, он, вместо того чтобы бежать за помощью или сделать что-то еще, диктуемое здравомыслием и человечностью, бросился наутек, спрятав умершего, как он считал, Сетлея в зарослях орешника. В пабе «Голова королевы» Редси намеревался решить две задачи: обзавестись более или менее приемлемым алиби и так напиться, чтобы впасть в беспамятство и обо всем забыть.

Джим скорчил гримасу. Фелисити бросила на него укоризненный взгляд, Марджери нервно хихикнула.

– Но алиби оказалось так себе, потому что, к несчастью для Редси, миссис Брайс Харрингей было известно, что он отправился с кузеном в лес. Не удалось найти никого, кто поклялся бы, что видел Сетлея живым после того, как их обоих поглотила лесная чаща.

Полиция почти не сомневается, что в момент бегства Редси из леса в паб Сетлей еще был жив. По ее мнению, он был оглушен. Это предположение подтверждается тем, что Редси вряд ли сумел бы расчленить тело. Он смог убедительно объяснить, где провел весь вечер воскресенья, рассказал, что весь понедельник находился в доме и вокруг него. Не вызывает сомнения, что Редси не смог бы доставить тело в Боссбери, внести его в лавку Бинкса и там разрубить между восемью часами утра, когда открывается рынок, и девятью тридцатью, когда Бинкс и его помощник вошли в лавку во вторник утром. По этим причинам полиция заключила, что убийца – не он, хотя у него мог быть сообщник, взявший на себя самую отвратительную часть задачи. Поскольку такой сообщник не обнаружен, полиция, повторяю, пришла к выводу, что Редси лишь оглушил кузена своим ударом, но не убил.

Такова роль Редси в данных событиях. То, что он провел часть ночи понедельника за рытьем могилы в лесу и в безуспешных поисках трупа в кустах у поляны, лишний раз доказывает, что к его расчленению он отношения не имеет.

Перехожу к одному любопытному обстоятельству, которое долго ждало рассмотрения. Для историков и великих детективов служит аксиомой, что надо внимательно относиться к свидетельствам, отказывающимся встраиваться в общую канву событий. Подобные мелкие неудобные факты служат ключами от загадок. В данном случае имеет место неудобный факт: слова Марджери Барнс, обращенные к…

– Мои слова? – воскликнула Марджери. – Но я уверена, что никогда не…

– …обращенные к Фелисити Брум в моем присутствии, – твердо продолжила миссис Брэдли. – Их суть состояла в том, что примерно в девять часов или чуть позже в тот роковой воскресный вечер, находясь в лесу с целями, не имеющими никакого отношения к нам и к убийству Сетлея, она увидела мужчину, выползавшего из кустов за кольцом из сосен, ограничивающим поляну. Полагаю, потом, все обдумав, она решила, что ползущий мужчина был Рупертом Сетлеем, и, увидев его живым после девяти часов вечера, она докажет, что Джеймс Редси не мог убить его приблизительно в пять минут девятого.

Но я отказываюсь верить в эту часть рассказа Марджери по двум причинам. Первая: она не опознала человека как Сетлея, а просто, услышав о возможности обвинения Джеймса Редси в убийстве, предположила, что человек, выползавший из кустов в лесу вечером в воскресенье, был именно тем, кого Джеймс Редси сбил с ног и потом спрятал. Вторая причина гораздо важнее первой, хотя предположение Марджери, что тот человек – Сетлей, вовсе не было неправдоподобным. Она вполне могла бы увидеть Сетлея, если бы не один чрезвычайно важный факт.

В момент сильного испуга глаз человека действует как фотообъектив для моментальной съемки. Никакой долгой экспозиции, происходящей при спокойном созерцании приятного вида. Нет, просто щелчок затвора: вверх-вниз! Я в ужасе, у меня вырывается крик страха, я убегаю – с четким отпечатком того, что меня напугало, в мозгу. Так произошло и с Марджери. Когда ты рассказывала нам об этом, милая Марджери, то выразилась буквально так: «Мужчина, выползающий из кустов, как здоровенный черный слизняк!»

Но ведь в девять часов вечера в разгар лета еще не темно. Темно должно было быть под деревьями и в кустах, но Марджери видела человека на большой круглой поляне, где стоит Жертвенный Камень. Там было тогда так же светло, как на любой открытой местности, – хоть в теннис играй! Я специально выяснила, что надевал в тот вечер Руперт Сетлей. Полицию это тоже заинтересовало. Я рассуждала не так, как она, но это не важно. Главное вот что: вопреки ожиданиям, Руперт Сетлей был не в вечернем костюме, а в белой тенниске и светло-серых фланелевых брюках.

– Ага! – воскликнул Обри Харрингей. – Если бы Марджери действительно увидела старину Руперта, то не описала бы его как «черного»!