Быстро вращается планета

– Я все-таки думаю, – сказал Деннис, – что ты переоцениваешь важность этой планеты. Мы все перепортили. Может, и к лучшему будет, если мы взорвемся.

– Деннис, ты же врач! – возмутилась Мег.

– Пока еще нет, – сказал Сэнди.

– Ну так скоро будет! Ему полагается оберегать жизнь и заботиться о ней!

– Извини, сестренка, – быстро сказал Деннис.

– Это просто его способ насвистывать в темноте. – Сэнди положил себе рису с подливкой и поднял стакан, салютуя сестре. – И вообще, помирать лучше на полный желудок.

– Я серьезно, хоть и не совсем, – сказал Деннис. – Я думаю, что мы неправильно расставили приоритеты – мы, люди. Мы забыли, что стоит беречь, а что нет, иначе мы бы не влипли в такую передрягу.

– Серьезно, несерьезно… – проворчала миссис О’Киф. – Никогда не понимала, что вы такое болтаете. Даже ты. – И она снова указала на Чарльза Уоллеса, хоть на этот раз и не опрокинула бокал.

Сэнди посмотрел поверх стола на младшего брата – тот выглядел маленьким и бледным.

– Чарльз, ты почти ничего не ешь и не разговариваешь.

– Я слушаю, – ответил Чарльз Уоллес, глядя не на Сэнди, а на сестру.

Мег насторожилась:

– Что слушаешь?

Чарльз Уоллес качнул головой – едва заметно, так, что поняла только Мег. И перестала расспрашивать.

– Призываю в Тару днесь всю святую мощь Небес![2] – Миссис О’Киф указала на Чарльза и снова опрокинула бокал.

На этот раз никто не шелохнулся, чтобы вытереть лужу.

– Моя бабка из Ирландии. Она учила меня. Говорила, это очень важно. Призываю в Тару днесь всю святую мощь Небес… – Голос ее иссяк.

Дети миссис О’Киф звали ее Ма. У всех, кроме Кальвина, это звучало как оскорбление. Мег трудно было называть свекровь мамой, но теперь она отодвинула стул, вышла из-за стола и присела рядом со старой женщиной.

– Ма, – мягко спросила она, – чему вас учила ваша бабушка?

– Полагаться на это Слово, чтоб сдерживать тьму.

– Но как?

– Всю святую мощь Небес, – напевно произнесла миссис О’Киф:

Солнце – светоч наш дневной,
Снег, слепящий белизной,
Пламень, властный греть и жечь…

В это мгновение в дымоход как будто ведро воды вывернули. Языки пламени заметались, и в комнату повалили клубы дыма.

– Пламень, властный греть и жечь, – твердо повторил Чарльз Уоллес.

Яблоневые поленья зашипели, но пламя собралось с силами и снова ярко вспыхнуло.

Миссис О’Киф положила корявую руку на плечо Мег и с силой надавила, словно это помогало ей вспоминать:

Молнию – разящий меч,
Ветер, чей так скор полет…

Ударил мощнейший порыв ветра, и дом содрогнулся, но устоял.

Миссис О’Киф давила, пока Мег не показалось, что она сейчас упадет под этой тяжестью.

Море – бездну темных вод,
Скалы, чьи отвесны склоны,
Землю с твердью непреклонной…

Опершись о плечо Мег, она встала и осталась стоять, глядя на языки пламени в камине.

Пусть по милости Творца,
Всемогущего Отца,
Встанет эта мощь стеной
Между силой тьмы и мной.

В голосе ее зазвучало торжество:

– Пущай знает этот Бешеный Пес Бран-как-его-там!

Близнецы в замешательстве переглянулись. Мистер Мёрри отрезал еще кусок индейки. Лицо миссис Мёрри было безмятежно, но к общению не располагало. Чарльз Уоллес задумчиво смотрел на миссис О’Киф. Мег поднялась и вернулась на свое место, сбежав от невероятной тяжести свекровиной руки. Мег была уверена, что на плече у нее остались синяки – отпечатки пальцев.

Когда Мег отошла, миссис О’Киф словно съежилась и тяжело осела в кресле.

– Очень она на это надеялась, бабка-то моя. Сто лет об этом не думала. Старалась не думать. С чего вдруг сегодня вечером вспомнила? – Она дышала с трудом, словно переутомилась.

– Похоже на «Щит святого Патрика», – сказал Сэнди. – Мы его пели в певческом клубе в колледже. Одна из моих любимых песен. Изумительные созвучия.

– Не песня! – возразила миссис О’Киф. – Слово. Патриково Слово. Чтоб уберечь от беды. В грозный час сбираю днесь всю святую мощь Небес…

И тут внезапно погас свет. Порыв ветра пронесся над столом и задул свечи. Урчание холодильника смолкло. Печь в подвале перестала мурлыкать. Холодная сырость завладела комнатой, и в нос ударил запах разложения. Огонь в очаге съежился.

– Скажи его, Ма! – воскликнул Чарльз Уоллес. – Скажи его целиком!

Голос миссис О’Киф был еле слышен.

– Я забыла…

Молния вспыхнула так ярко, что свет проник через задернутые шторы. Следом раздался страшный раскат грома.

– Я скажу его вместе с тобой, – настойчиво проговорил Чарльз Уоллес. – Но нужно, чтобы ты помогла мне. Давай. В грозный час сбираю днесь всю святую мощь Небес…

Молния и гром ударили почти одновременно. Потом раздался оглушительный треск.

– Попало в какое-то дерево, – сказала миссис Мёрри.

– Всю святую мощь Небес, – повторил Чарльз Уоллес.

Голос старой женщины подхватил:

– Солнце – светоч наш дневной…