Быстроногий олень. Книга 1

Иляй открыл рот, чтобы ответить на неприятную реплику Пытто, но возразить ему было решительно нечего. Да, что верно, то верно, действительно он, Иляй, освещает свою ярангу жирником, тогда как у илирнэйских собак горят электрические лампочки. Тяжело вздохнув, Иляй осторожно протянул руку к выключателю, дважды повернул его.

— Э-лек-три-чество! — тихо произнес он. — Э-лек-три-чество!.. Словно кусочки солнца вложил кто-то в эти стекляшки.

Узенькие глаза Иляя, улыбаясь, смотрели на яркие лампочки.

— Все, все осматривайте, — наставлял своих колхозников Айгинто. — Потом спрашивать будем, кому что понравилось, кому что хотелось бы перенять для нашего колхоза.

— Ну, что ж, пойдем дальше, — предложил Омкар.

Янрайцы не без сожаления один за другим покинули питомник.

Гости и хозяева проходили мимо многочисленных рядов высоких вешалов, на которых вялилась юкола.

— Ай, сколько юколы! — окинул жадными глазами вешала Айгинто, вдыхая густой запах сушеной рыбы. — Да, собаки ваши не будут зимой выть от голода!

Караулин тоже принял участие в осмотре хозяйства колхоза. Сначала он молчал, потом сам стал давать янрайцам объяснения, не пропуская случая упрекнуть их в нерадивости, неорганизованности. Айгинто, слушая его нотации, отходил в сторону, а Гэмаль делал вид, что не слышит, или пытался сгладить грубые упреки веселой шуткой. Парторгу не понравилось, что Караулин, говоря о достижениях илирнэйского колхоза, многое связывал со своим именем.

— А вот сейчас посмотрим убойный олений пункт, — уже совсем забыв о руководителях илирнэйского колхоза, продолжал заведующий райзо. — Не напрасно я сам лично наблюдал за строительством этого пункта. Настоящий завод соорудили!

Олений убойный пункт вызвал у янрайцев восхищение. Они переходили из одного отделения в другое, пробовали, как действуют блоки, при помощи которых оленьи туши для освежовки подвешивались к специальным балкам, осматривали огромные чаны для промывки отходного кишечного сырья, заглядывали в котлы для выварки костного жира.

— У нас олени по-прежнему разделываются прямо на земле, — бормотал бригадир янрайской оленеводческой бригады Мэвэт. — Холодно, неудобно, да и много добра пропадает… А здесь у них ничего не пропадает.

— А видели воду? — уже почти кричал Караулин, поворачивая краны от подведенной к чанам воды. — У вас и через двадцать лет так не будет. Поворачиваетесь, как тюлени, — лениво, медленно, вяло!

Гэмаль не выдержал, встал прямо перед Караулиным и насмешливо посмотрел ему в глаза:

— Почему через двадцать лет у нас не будет? Вот завтра вы приедете к нам и построите… По вашим словам выходит, что здесь, в Илирнэе, только из-за вас все успехи.

Караулин слегка смутился.

— Нет, почему же, товарищ Гэмаль… Ты меня неправильно понял, — сказал он, заметно понизив голос. — Заслуг Омкара или твоих я не отнимаю… Оба вы очень много сделали для илирнэйского колхоза… Да и все илирнэйцы — это настоящие колхозники…

Слова Гэмаля больно укололи заведующего райзо. В илирнэйском колхозе он бывал часто, искренне считал его своим детищем. Мысленно назвав Гэмаля неблагодарным, Караулин отошел в сторону и вскоре присоединился к двум илирнэйцам, достраивавшим деревянный жолоб для стока воды.

— А ну-ка дайте рубаночек, — попросил он и, сняв ватную телогрейку, принялся за работу. Рубанок ловко ходил в его руках. Увлеченный работой, Караулин вскоре повеселел.

«Ну, что ж, это вполне понятно, — рассуждал он, налаживая точными движениями лезвие рубанка. — Такие, как я, для всех хорошими быть не могут… Пока поймут тебя, всего наслушаешься… Зато потом и уважение и благодарность приходят».

Будучи по природе большим оптимистом, Караулин унывал редко. На север его привела жажда деятельности, неукротимое желание столкнуться с настоящими трудностями. Бегло ознакомившись с обстановкой, он решил сразу же, как сам выражался, взять быка за рога, показать свою энергию, разворотливость.

Вскоре за ряд ошибок Караулина назвали перегибщиком. Он возмутился. Ему казалось, что его обвиняют инертные, вялые люди, которые боятся решительных действий. «Фразами о перегибах, как щитом, прикрываются, — рассуждал он. — Какие теперь могут быть перегибы, когда в колхозном строительстве уже давно существуют проторенные, испытанные пути. Огромный опыт накоплен!»

Шум вокруг амулетов, которые он отобрал у старика Ятто, заставил Караулина задуматься, но думы его, как всегда, шли не по линии самокритики, а по линии оправдания своих ошибок.

«Зачем оберегать эти идиотские остатки старья? — возмущался заведующий райзо. — С корнем нужно вырвать всех этих идолов, все эти дьявольские поверия! Конечно, на первых порах будут обиженные, возможны даже большие страдания, но зато потом эти же люди скажут спасибо. Надо быть немножко Петром Великим, да, да, в этом нет греха, надо быть немножко им в самом хорошем смысле этого слова».

Орудуя рубанком с умением заправского столяра, Караулин продолжал думать: