Быстроногий олень. Книга 2

— А ну послушаем, что говорят молодые! — повысил голос Выльпа.

— Пусть себе говорят, что им вздумается, — не уступал Ятто. — Когда надо было, я слушал их, они часто дельное говорят, но сегодня ни молодым, ни старым говорить нечего. Вот кто за нас говорит. — Ятто поднял над головой оленью лопатку.

Уже не заботясь о том, понравятся его слова или не понравятся, Майна-Воопка сказал:

— Наше слово вот какое. Сделаем так, как народ на колхозном собрании решил, когда пастбища распределяли. Я тебя, Ятто, уважаю, ты оленей понимаешь. Но бригадир здесь я, а не ты, и я не позволю гнать стадо каменной долиной Тиркынэй.

В тоне бригадира было столько решительности и суровости, что пастухи притихли, а Ятто швырнул в костер лопатку, вскочил на ноги и вышел вон из яранги.

— Будет так, как я сказал! — донесся с улицы его голос.

…Майна-Воопка стоял на вершине перевала и смотрел в узкий проход между двух гор, за которыми виднелась обширная долина реки Койныкай. На одной из этих гор, в самом конце прохода, виднелся каменный столб.

— Вот он, Каменный дьявол! Ну, погоди же! — с ненавистью погрозил Майна-Воопка столбу и быстро пошел вниз. У столба бригадир достал из-за пазухи кухлянки трубку, закурил. С глубокими трещинами, местами черный, местами красноватый, каменный столб казался мрачным идолом, созданным руками людей много веков назад. У подножья столба виднелись следы костров шамана Тэкыля.

— Проклятый столб! — тихо промолвил Майна-Воопка. — Сколько лет ты уже стоишь на своем месте, сколько лет пугаешь людей!

Часто затягиваясь, Майна-Воопка быстро докурил трубку, подошел к столбу и с силой стукнул по нему кулаком. Рука заныла от боли. Майна-Воопка снял рукавицу, подул на руку.

И вдруг счастливая мысль пришла ему в голову. Минуту он что-то обдумывал, затем, с видом победителя, обошел несколько раз вокруг столба и пошел домой широким, размашистым шагом человека, знающего, зачем и куда он идет.

В стаде бригадир запряг оленей и уехал к людям, добывающим горючий камень в янрайской тундре. «Не может быть, чтобы там не поняли меня. Начальник пошлет человека, и он взорвет каменный столб. Они же горы взрывают!» — рассуждал бригадир, нахлестывая своих оленей.

Первый, кого Майна-Воопка увидел в поселке угольщиков, был инженер Спицын, с которым он уже был знаком года три назад. Спицын возглавлял геологическую экспедицию, в которой Майна-Воопка месяц работал проводником.

— Здравствуй! — весело сказал Майна-Воопка, протягивая инженеру руку. Человек с черной бородкой всмотрелся в лицо чукчи и, узнав в нем своего бывшего проводника, приветливо протянул руку.

Спицын куда-то очень торопился, но Майна-Воопка задержал его и стал быстро, путанно объяснять, почему необходимо взорвать Каменного дьявола.

— Что ты, Майна-Воопка! Это мальчишеская забава, не можем мы посылать людей за полсотни километров какой-то каменный столб взрывать. Мало ли их таких каменных столбов в чукотских горах стоит, если их всех взрывать, то…

— Зачем все, не надо все! — волнуясь, перебил его Майна-Воопка. — Надо только этого взорвать, который в долину реки Койныкай оленеводов не пускает.

Спицын махнул рукой и пошел прочь от чукчи, обратившегося к нему с такой странной просьбой. Повернувшись на ходу, он улыбнулся и сказал:

— Ты не сердись на меня, Майна-Воопка, мне некогда… Вечерком заходи ко мне, чайку попьем.

— Не надо мне твоего чаю! — сердито ответил ему Майна-Воопка. — Окажи мне, где парторг живет?

— Парторг? — переспросил Спицын, останавливаясь. — А он вон там, в том домике, под железной крышей, с товарищем Ковалевым разговаривает.

— С Ковалевым разговаривает? — обрадовался Майна-Воопка. — Он здесь?

— Да, к нам приехал, кое-кому по шее уже надавал. Вот мне, например, здорово влетело. Потому так и тороплюсь… Одним словом, некогда мне сейчас. Заходи вечером.

Майна-Воопка бросился в домик с железной крышей. Открыв дверь, он увидел парторга и Ковалева, сидевшего за столом вместе с незнакомым человеком.

— Майна-Воопка! Как ты сюда попал? — удивился Сергей Яковлевич.

Бригадир, забыв поздороваться, начал сбивчиво объяснять, чего он хочет.

— Я обо всем Спицыну хорошо рассказал, но Спицын посмеялся надо мной, — глядя то на Ковалева, то на парторга, говорил Майна-Воопка.

Ковалев с затаенным любопытством ждал, как парторг отнесется к словам оленевода. А парторг, сняв со стула какие-то бумаги, подвинул его чукче. Протянув ему портсигар, он подошел к двери в соседнюю комнату, попросил позвать Спицына.

Инженер вскоре явился.

— Так как же это, товарищ Спицын? — спросил парторг. — Нет у тебя, я вижу, настоящей чуткости.

Ковалев, бесшумно ступая в высоких оленьих торбазах, расхаживал по кабинету, с одобрительной улыбкой слушая парторга.

— Как же не понять того, что взорвать этот камень необходимо, — продолжал парторг, — он не просто землю давит, на которой стоит, он душу людям давит, сердце давит. Надо взорвать его к чертям.

Спицын смущенно ухмыльнулся, пощипал свою бородку и сказал:

— Сознаюсь, Кузьма Васильевич, не вник я в суть дела, сейчас распоряжусь, чтобы послали человека…