Быстрые перемены

Меж тем ползущие по рисунку ручейки крови сомкнулись вкруг ларца, и тот стал медленно погружаться в землю. Опомнившись, Никитка потянулся взять ключ, всё ещё торчавший из замочной скважины, а потому не заметил, как бездыханный немец шевельнул рукой, вызывая спрятанную в перстне «эльфийскую стрелу». Дикая, сминающая всё боль пронзила Никитку, и он упал лицом вниз. Его кровь брызнула на магический круг, смешиваясь с кровью немца. Рисунок на земле вспыхнул ярче прежнего, но этого уже никто не видел.

Через краткое время на поляне воцарилась тишина, прерываемая лишь фырканьем лошадей, пощипывавших не по-осеннему зелёную и сочную траву. Не оставив ни малейшего следа, ларец исчез под землёй.

Солнце уже склонялось к закату, когда на поляну вышли два человека, ведя в поводу лошадей в богатой сбруе.

– Вот, государь, – сказал шедший впереди, – кажись, нашли…

Царь подошёл следом, с интересом глядя на окровавленные тела двух магов.

– Мертвы оба? – спросил он.

Его спутник склонился над немцем.

– Окоченел уже, – сказал он и, подойдя к Никитке, перевернул его на спину. Тот тихо застонал. – А этот жив! Добить?

– Обожди, – царь, в свою очередь, склонился над раненым. – Эй, Никита, слышишь меня?

Никитка открыл глаза, беззвучно пошевелил губами, пытаясь что-то сказать, но сил даже на это не было. Тогда он разжал руку, и из неё выпал покрытый засохшей кровью ключ от царёва ларца.

– Неужто исполнил приказ? – удивился царь, но ключ взял. – Ай да телохранитель, ай да колдун… Полечи его, – приказал он своему спутнику, – а там посмотрим. Может, ещё и сгодится на что.

Окрестности Александровой слободы,

1602 год

По обе стороны от дороги тянулись поля, покрытые серой пожухлой травой. Здесь можно было самую малость перевести дух, потому как засады в таком месте точно быть не могло. Изрядно уставшие от постоянной настороженности воины повеселели, откуда-то из глубины строя послышалось бульканье: не иначе, передавали друг другу флягу с вином.

Никита нарочно «не услышал», давая людям послабление. От пары глотков не захмелеют, а роздых какой-никакой будет. Времена пришли тяжкие: в прошлый год все хлеба погибли, да и нынче урожая не жди. Виданное ли дело: на дворе середина августа, а по погоде – будто вот-вот Покров грянет, эвон как трава пожухла от заморозков. С голода людишки мрут как мухи, а кто посильнее да понахальнее – собираются в ватаги, идут грабить тех, с кого хоть что-то взять можно.

Оттого и он со своим отрядом уже третью седмицу мотаются туда-сюда, отлавливая по лесам расплодившихся шишей. По всем срокам пора бы уже в Москву возвращаться, ан нет… Одна ватага до того ушлой оказалась, что каждый раз из расставленных на неё сетей выскальзывала, да при том ещё и огрызалась: в Никитином отряде уже двух воев недосчитались, а ещё троих сильно раненных пришлось до возвращения оставить в одной из личных царёвых вотчин.

Уже собираясь дать приказ на привал, Никита приподнялся на стременах и тут же передумал: по дороге навстречу отряду двигался всадник. Быстро двигался, можно сказать, спешил. Никита запустил «стрекозу» и, увидев встречного, сам поехал вперёд.

– Нашёл я их, Никита Василич! – ещё издали выпалил тот, сияя белозубой улыбкой на покрытом дорожной пылью лице.

– Ладно ли смотрел? Не спугнул?

– Обижаешь, Никита Василич… – Улыбка собеседника исчезла. – Всё честь по чести… Лошадь я далече оставлял, ни одна душа меня не видела. И ладанку твою надевал, как ты велел.

В ладанке был зашит артефакт морока, так что лазутчика шиши и верно видеть не могли, да и сам он опыт имел немалый. Из сторожевых, что южную границу от крымчаков боронили. В общем – ватагу оставалось только взять, не церемонясь. А нечего грабежами заниматься!

– Сколь времени до них добираться?

– Ежели сейчас отправимся, к ночи на месте будем.

– К ночи?

Никита задумался: в ночи да по незнакомой местности… И шишам спрятаться проще: всего-то пяток шагов в сторону сделай и стой себе молча.

– Поедем, но так, чтобы не к ночи, а к утру на месте быть, как только светать начнёт, – решил он. – Веди!

Пока они с лазутчиком разговаривали, подъехал и остальной отряд.

– Отдыхать в седле, поочерёдно, – приказал Никита. – Вперёд.

К ночи добрались до укромной поляны в лесу, где устроили короткий привал и стреножили лошадей, оставив за сторожей одного из своих. Дальше двигались пешими, стараясь ступать как можно тише и не звенеть кольчугами. Наконец лазутчик подал знак «враг рядом». Воины как один замерли, ожидая дальнейших приказов. Жестами Никита приказал разделиться надвое, а сам снова запустил «стрекозу» и присмотрелся к происходящему у шишей. Укрытый в яме малый костерок, пара шалашей, трое сидящих у костра… Так мало?

Что-то ударило в висок, и в глазах разом потемнело. Никита ухватился за ствол дерева, чтобы удержаться на ногах. Прямо перед ним раскачивалось древко стрелы, глубоко вошедшей в ствол. Из-за темноты только и промазали, а если б в цель?